Мой препод – Лёд. Лина Коваль

заболеваниями. Заводчица при покупке меня предупреждала, но мне так понравился этот маленький, мягкий комочек, что я слушала вполуха. Сердце уже сделало свой выбор.

      Вечером я пытаюсь связаться с ветеринарной клиникой. Потом вспоминая о ледяном взгляде преподавателя по черчению, прикладываю кубики льда к складочкам на холке и внутренней стороне бедра, чтобы сбавить жар. А ещё плачу навзрыд над Котлеткой, потому что она уже сутки не ходила в туалет по-маленькому. Наконец-то, удаётся оформить запись к врачу наутро, поэтому быстро умываюсь, облачаюсь в любимую шелковую пижаму и укладываюсь под одеяло.

      Свет, как обычно, оставляю включённым.

      А ночью снова снится один из тех кошмаров, которые преследуют меня последние два года.

      Нет. Не каждую ночь.

      Только когда что-то напомнит о той ночи или как сегодня – кто-то напомнит.

      Во сне я опять судорожно хватаю телефон из сумки и пытаюсь быть тихой. Первый контакт в телефонной книге – "Айсберг". Так я в шутку записала Демидова в ночь, когда мы играли в детективов, и пытались выяснить, кто строит козни Мийке.

      – Лёва, Лёвочка, помоги, – прохрипела я в трубку и тут же разрыдалась. Мне было всего шестнадцать…

      Тихо не вышло… Но главное, он меня услышал. И приехал. Это не укладывается у меня в голове. Он приехал!..

      За два года мне снилось разное – что Демидов не взял трубку или взял, но послал меня далеко и надолго. Что у меня сел телефон и он не смог отследить геолокацию. Что он не нашёл тот особняк в лесу. Что он всё-таки добрался, но было поздно…

      Десятки различных сценариев… О том, как вышло на самом деле, мне и думать страшно…

      Промаявшись до восьми утра, тщательно собираюсь и одеваю Котлетку в свитер. Натягиваю ей смешную, парадно-выходную повязку. Накидываю на плечи пальто, и стараясь не шуметь и не привлекать внимания, выбираюсь из дома.

      Котлетку размещаю в переноску, пристёгнутую к заднему дивану, а сама усаживаюсь за руль. Проверяю зеркала и завожу бесшумный двигатель.

      – Боишься, Котлетка? – спрашиваю, оборачиваюсь к собаке, а потом снова смотрю на дорогу. – Не ссы, доедем… Скользко, правда.

      Потираю подбородок и опять задумчиво оборачиваюсь.

      – Хотя лучше ссы, – разрешаю больной. – Может, хоть от испуга у тебя получится…

      Кивнув самой себе, выезжаю на дорогу и пытаюсь сориентироваться, как именно лучше добраться до центра. Из-за ночных переживаний из головы вылетают все карты города.

      Мозг активируется только когда я нечаянно (то бишь не специально, ну, вы поняли – прим. Авт.) сбиваю бампером ограждение и понимаю, что еду прямиком в огромную яму, по всей видимости, вырытую накануне рабочими. Машину подкидывает на кочке, и она по ледяной поверхности устремляется вперёд, а я как ненормальная отчаянно жму на тормоз изо всех сил, приговаривая:

      – Мамочки, мамочки, пожалуйста, только не это.

      Когда подъезжаю к обрыву и замираю ровно в миллиметре от него, все слова заканчиваются. Просто истошно воплю и боясь ослабить ногу, пытаюсь дотянуться