Мой препод – Лёд. Лина Коваль

и открываю дверь.

      Демидов молча наблюдает, как я забираю Котлетку и прощаюсь:

      – Спасибо Вам, Лев Викторович за помощь и за кров для нас с Котлеткой. Пусть и временный.

      С лёгкостью хлопаю дверью Мерседеса и озираюсь по сторонам. Вечно я попадаю туда, где вообще не должна была оказаться. В микроскопической сумочке, которая всё это время болталась у меня на животе, отыскиваю свой телефон, бережно изъятый из «БМВ», и пытаюсь загрузить приложение с поиском такси. Котлетка, кажется, путём опорожнения на дорогом кожаном диване чудом исцелилась.

      – Сядь в машину, – слышу строгий приказ.

      Поднимаю глаза на открытое окно внедорожника.

      – Мы сами доберёмся, не переживайте, Лев Викторович. Поезжайте спокойно по вашим делам.

      Разворачиваюсь и бодро шагаю по гравию, чувствуя себя очень правильной и до невозможности волевым человеком. Но чуть замедляюсь, когда вижу впереди, за автозаправкой стаю бездомных собак.

      Чёрт.

      Демидов тоже замечает этот безусловный «козырь» и тут же его использует, загоняя меня в тупик:

      – Десять секунд, Юля. И я уезжаю, а ты оставайся, раз жизнь так ничему тебя и не научила.

      Обжигаю его горящим взглядом.

      Это нечестно. Неправильно ему вот так кидать мне это в лицо. Он же всё знает… он там был и видел всё своими глазами.

      – Пять секунд, – кидает препод небрежно и снимает тёмные очки.

      Ладно.

      Кинув короткий взгляд на собак, сжимаю в руках Котлетку и усаживаюсь на переднее сидение вместе с ней.

      – Только потому, что Котлетке угрожала смерть…

      – Ага…

      – И вообще, разве можно быть таким жестоким?

      – О чём ты, Юля?

      – Ну, как вы отнеслись к больному животному, – киваю на мопса, – или ко мне, когда… намекаете на прошлое.

      Лев Викторович равнодушно отворачивается и вальяжно устраивается в кресле. А я только больше распаляюсь.

      – Так ведь нельзя. Ну, правда. «Человечность определяется не по тому, как мы обращаемся с другими людьми. Человечность определяется по тому, как мы обращаемся с животными». Слышали? Хотя откуда?..

      Молчит.

      Немного ошарашенно наблюдаю, как Демидов водит длинными, красивыми (разве у него может быть что-то некрасивое?) пальцами по мультимедийному экрану и включает музыку на минимальную громкость. Это, наверное, чтоб меня было неслышно.

      Невозможный мужчина, хоть и симпатичный.

      – Это, между прочим, Чак Паланик в «Призраках» написал. Человек уважаемый, образованный и всесторонне развитый.

      Награждаюсь скептическим взглядом, который подогревает меня и дальше продолжать монолог.

      – Животные – тоже живые существа, Лев Викторович. Котлетка вчера весь день температурила. Простудилась немного и в туалет не могла сходить, – краснею от красноречия. – Да… конечно, я понимаю. Это печально, что она сделала "это"… в вашей машине. Но у меня есть деньги.

      – Пфф…

      – А что вы так реагируете? Они не отцовские, не переживайте. Я сама заработала. Делала заказ для одной женщины, у которой умер муж. Ей нужен был