Кровь завоевателя. Замиль Ахтар

лестнице на следующий уровень.

      Фрукты. Когда мы проходили по чуть менее людному ярусу, продавцы опускали взгляды, протягивая руки с роскошными спелыми фруктами, которые они приберегли для дворца. Прежде чем передать мне угощение, гулям отрезал кусочек ножом с золотой рукоятью и пробовал на вкус. Вскоре в мои руки перекочевали терпкий виноград, пряные финики и сладкие апельсины.

      Я жадно проглотила финик. Его острый вкус танцевал на языке и обжигал горло – настоящий, кашанский. Учитывая, что я едва влезала в расшитый жемчугом кафтан, который подарил мне в прошлом году Великий визирь Баркам, я отказалась от других яств.

      Третий этаж не имел ничего общего с предыдущими. Идеально ровными рядами здесь выстроились банки из полированного стекла, и в них лежали специи всех цветов, даже небесно-голубого. Корица, куркума, имбирь, шафран, сумах, зира, тмин, кориандр, гвоздика, кардамон – вот лишь некоторые известные мне. Все мыслимые запахи проникали в нос, как будто на меня напала армия кебабов, бараньих голеней и котлет. И все это было делом рук одного человека. Он контролировал торговлю специями в Кандбаджаре – да что там, во всей Аланье, – и, увидев меня, тепло улыбнулся. И склонил голову, хотя рангом был выше меня – как-никак паша. И выглядел соответствующе: по центру кафтана мерцали пурпурные жемчужины, словно горящие звезды.

      – Когда я утром проснулся, – сказал он, – то помолился Лат, чтобы благословила мои глаза. И она ответила на молитвы скромного человека – появилась ты.

      – Скромного человека? – Я огляделась: – Где же он? Убежал?

      Озар хмыкнул, и на щеках, набитых пирожными, заиграла добродушная улыбка.

      – Султанша, – сказал он, наградив меня титулом, который я не имела права носить. – С твоим прибытием тучи рассеиваются и ветер обжигает огнем. А посвященные падают ниц, опьяненные и поверженные.

      – Занимайся лучше своим делом, паша. За такие стихи тебя поднимут на смех на площади Смеха.

      Он покачал толстым пальцем, унизанным кольцами:

      – Это не мои слова, султанша. Их произнес сам мудрый Эшкаль.

      Я выставила напоказ свое невежество в поэзии. Какой позор.

      – Не называй меня так, паша. Это не мой титул.

      Он скривился:

      – Разве ты не дочь кагана силгизов? Учитывая собравшихся у наших ворот людей, полагаю, тебя пора повысить в звании.

      – Возможно, и тебя тоже.

      Я сунула руку в карман кафтана, вытащила пергамент и вручила его Озару.

      – Что это?

      Он щелкнул пальцами, и один из помощников принес ему очки. Озар прищурился сквозь них, развернул пергамент и прочел его содержимое.

      – О Лат! – воскликнул он, а его глаза чуть не вылезли из орбит. – Я месяцами умолял меджлис. О тысячи небес и святые у великого престола, как ты сумела это раздобыть?

      До чего же он все-таки напыщенный.

      – У меня есть свои способы, – ответила я с небрежной улыбкой, зная, что это сведет его с ума.

      – Дорогая моя, ты даже представить не можешь ценность этого документа. Баркам много лет меня преследует.