Кровь завоевателя. Замиль Ахтар

самый влиятельный человек в Аланье? Очевидным ответом был шах Тамаз, но за троном всегда кто-то стоит. Более проницательный ответ – Великий визирь Баркам, поскольку именно его руки дергали за ниточки. Но это тоже неверно. Ни Баркам, ни шах не владели умами людей, а без этого любое царство – лишь упорядоченная земля и камень. Значит, это Великий муфтий Аланьи и Великий шейх ордена святого Джамшида Хизр Хаз, заботящийся о душах всех аланийцев… Но если бы пришлось выбирать единственного человека, который спасет мне жизнь, я бы не выбрала его.

      Так что с рассветом я отправилась к человеку, которого выбрала бы. В пустых казармах было мрачновато. Зяблики и воробьи, редкое зрелище в наши дни, пели в центральном саду, не заслуживавшем этого громкого имени. Скорее это было неровное, каменистое скопление растений и цветов. Под сенью склонившегося кипариса сидел самый могущественный человек в Аланье, раб по имени Като. Вернее, паша Като.

      Великолепный титул для раба, но мой лучше, и я тоже не свободна. Паша Като держал в точеных руках целую ветку фиников.

      – Султанша, – привстал он при моем появлении, затем небрежно сел обратно на ствол дерева.

      У него была угольно-черная кожа химьяра и акцент, который я находила мелодичным.

      – Уйдите, – сказала я сопровождавшим меня гулямам, не собираясь пока говорить.

      Конечно, Като величайший из гулямов, а значит, оставить меня с ним безопасно. Но моя охрана была верна Кярсу, а не Като. Тем не менее они оставили нас наедине, встав у арочного входа, вне пределов слышимости, но в пределах видимости.

      Като поднял голову и ухмыльнулся. К зубам прилипли кусочки финика.

      – Меня ты тоже отхлещешь своим жестким язычком?

      – Сидишь тут, дуешься, – неодобрительно покачала я головой. – Это отвратительно. Возьми себя в руки. Враг у ворот. Может, это к лучшему, что Кярс не взял тебя с собой.

      Он показал мне язык.

      – Вот такой порки мне и не хватало, чтобы почувствовать себя лучше.

      Мне хотелось взять камень и расколоть его лысую башку. Но он был единственным человеком, без которого мой план не сработает, и мне пришлось снести грубость.

      – Ты просто жалок. Тамаз заметит твое отсутствие. Ты потеряешь свой пост.

      – Уже потерял. Мои солдаты отправились на запад сражаться с неверными без меня. А я только что получил эту должность после смерти моего дорогого друга. Видишь ли, Баркам и его мерзкий сынок Хадрит, а также с десяток визирей, которых я могу назвать поименно, ненавидят меня, и все потому, что я отказался выполнять их приказы. Баркам или, возможно, Хадрит, если я и вправду так слаб, как мне кажется, скоро убьет меня или отправит умирать на какой-нибудь рудник.

      Он говорил не как самый могущественный человек Аланьи. Поскольку им не был… пока. Мне еще предстояло его возвысить.

      – Правда? И стал бы Кичак дуться из-за этого как девчонка?

      Теперь он ткнул в меня пальцем, будто хотел пронзить грудь:

      – Не изображай, будто ты его знала. Он был героем для всех нас.