Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея. Николай Лейкин

Спросит: где были? Прямо от Бореля. Понял?

      – Будьте благонадежны, Лавр Петрович, будьте благонадежны… Я все понимаю. Верьте, что во мне вы встречаете самого верного друга.

      – Друга… Ну, положим, что другом-то ты моим не можешь быть, ну а все-таки, если я тебе такое доверие оказываю, что везде с собою вожу, в каждое сокровенное место вожу, то ты должен оправдать это доверие и быть нем как рыба. Здесь, брат, у меня второе гнездышко, здесь я отдыхаю от Матильды. Ты знаешь, Матильда подчас капризна, несносна. Конечно, женщина в таком положении всегда капризна, но… Звонись, звонись, Стукин.

      Стукин позвонился у дверей. Отворила пожилая женщина в чепце и в пуховом платке.

      – Наконец-то, наконец-то… – заговорила она при виде Хрустальникова. – А уж Еликанидушка за вами посылать хотела.

      – Занят, по горло занят… – отвечал Хрустальников. – Каждый день сюда сбирался, и то то, то другое… Здравствуйте… Елочка здорова?

      – Подите, подите к ней… Она вас проберет. Да и стоит, как еще стоит. Ах вы, изверг, изверг!..

      Хрустальников и Стукин снимали в прихожей шубы.

      – Маменька, рекомендую… Позвольте вам представить… Это Стукин, – сказал Хрустальников. – Стукин, железнодорожник. Вы любите богатых людей, и вот вам первостепенный богач. Кланяйся, Стукин… Это мамаша Еликаниды Андреевны, мадам Битюгова. Придворная дама… Супруг их был истопником во дворце…

      Стукин поклонился.

      Они вошли в небольшую гостиную. Из следующей комнаты вышла маленькая, худенькая пикантная женщина с несколько цыганско-еврейским типом лица. Она куталась в пунцовый шелковый платок.

      – Откуда это, наконец? Откуда? – встретила она Хрустальникова. – Послушайте, где вы это пропадали? Ведь вы, я думаю, забыли, как и двери ко мне отворяются. И не стыдно? Нет, скажите, не стыдно?

      Хрустальников сложил руки на груди, наклонил голову набок и произнес:

      – Слагаю мою повинную голову у ног прелестной феи. Виноват, тысячу раз виноват. Дела… Дел столько, что и… Да вот и он подтвердит. Он знает. Рекомендую… Позвольте вам представить… Стукин… Золотопромышленник, фабрикант…

      Стукин вскинул на Хрустальникова глаза.

      – Лавр Петрович… – проговорил он застенчиво.

      – Что «Лавр Петрович»? Конечно же, ты золотопромышленник. Деньги промышляешь – ну и золотопромышленник, папиросы себе делаешь – ну и фабрикант. Ну-с, Елочка, угощайте нас чаем; велите подать коньячку… – обратился Хрустальников к хозяйке.

      Та сморщила гримаску и сверкнула глазками.

      – Сколько раз я вам говорила, Лавр Петрович… – начала она.

      – Что? Что Елочкой-то назвал? При нем можно, при нем ничего… Он человек походный. С ним церемониться нечего. Он сам нам сейчас все покажет, расскажет… Стукин! Расскажи Елочке, как ты собаку из проруби спасал и как она лапками… Расскажи и покажи, как она лапками… Он покажет… А вы, Елочка, распорядитесь, чтобы коньячку…

      – Хорошо ли будет коньяку-то?.. Насколько я вижу, вы уж и так много пили… – отвечала хозяйка, вводя их из гостиной в следующую комнату, составляющую