Кто в списке у судьи?. Джон Гришэм

«но», причем не одно. У меня есть только смутные догадки, больше ничего. Меня мучает жажда, а вас?

      Лейси помотала головой. Джери принесла себе воду со льдом и снова села. Сделав глубокий вдох, она продолжила:

      – Я уже говорила, что мой отец обожал аудиторию, обожал читать лекции. Для него это было театром одного актера. Он любил держать под полным контролем все вокруг: и материал, и особенно студентов. В малой аудитории на третьем этаже университета он царил десятилетиями. Теперь там висит табличка, аудитория носит его имя. Внутри нее расположены полумесяцем восемьдесят мест, и ни одно никогда не пустовало. Его лекции по конституционному праву были захватывающими, дерзкими, часто веселыми. Он обладал огромным чувством юмора. Любой студент просился к профессору Берку – он терпеть не мог, когда его называли «доктор Берк», и даже те, кто не проходил отбор, все равно охотно слушали его лекции по конституционному праву. Внештатные профессора, деканы, выпускники и бывшие студенты, бывало, соревновались, чтобы получить местечко, и довольствовались откидными сиденьями где-нибудь в последних рядах или проходах. Его лекции часто посещал президент университета, сам юрист. Представляете?

      – Представляю, вернее, не могу себе представить. Лично я вспоминаю курс конституционного права с ужасом.

      – Обычно так и бывает. Все восемьдесят студентов-первокурсников в его аудитории знали, что они счастливчики, хотя он бывал с ними суров. Он требовал от них хорошей подготовки и умения четко высказать свои мысли.

      При воспоминании об отце у Джери опять увлажнились глаза. Лейси улыбнулась и кивнула, пытаясь ее подбодрить.

      – Отец любил читать лекции, а еще он любил сократовский метод преподавания: выбирал наугад студента и просил его кратко изложить вслух суть той или иной юридической коллизии. Если студент ошибался или невразумительно мямлил, то часто вспыхивала дискуссия, прямо как на судебном заседании. Я годами беседовала со многими его бывшими студентами. Все единодушно высказывали восхищение, но при этом содрогались, вспоминая свои попытки спорить о конституционном праве с самим профессором Берком. Его боялись и одновременно обожали. Его насильственная смерть шокировала их всех до одного. Кому взбрело в голову покуситься на жизнь профессора Берка?

      – Так вы разговаривали с его бывшими студентами?

      – Да. Я делала вид, что собираю воспоминания об отце для будущей книги. На это ушло много лет. Такой книги никогда не будет, но ссылаться на эту идею в начале разговора было очень удобно. Стоило мне сказать, что я тружусь над книгой, как у людей развязывались языки. Его бывшие студенты прислали мне не меньше двух дюжин фотографий. Отец на выпуске. Отец пьет пиво на студенческом матче по софтболу. Отец председательствует на учебном судебном процессе. Нарезка из университетской жизни. Как же они его любили!

      – Уверена, вы собрали целый альбом.

      – А как же! Его при мне нет, но я с радостью его вам покажу.

      – Может быть, позже. Мы заговорили