Кто в списке у судьи?. Джон Гришэм

один безнадежный «висяк».

      Лейси хотела ответить, но запнулась, заметив, что у нее дрожит левая рука.

      – Вы меня слушаете? – спросила Джери.

      – Конечно. Когда это произошло?

      – В две тысячи девятом. Не было найдено ни одной улики. Вообще-то, Лейси, мы слишком увлеклись разговором по телефону. Я бы предпочла очную ставку. Дайте знать, когда мы сможем снова встретиться. – И она резко оборвала беседу.

      Роман Лейси с Элли Пачеко тянулся уже третий год и, по ее мнению, зашел в тупик. Ему было тридцать восемь лет, и он все еще не пережил до конца психологические травмы своего ужасного первого брака, завершившегося одиннадцать лет назад, хотя отрицал это даже на приеме у психотерапевта. Брак продлился всего четыре месяца и, на счастье, не привел к беременности жены.

      Главным препятствием для более серьезных отношений служил становившийся все более очевидным факт: оба ценили свободную, самостоятельную жизнь. Лейси после окончания школы не делила кров с мужчиной – и не собиралась. При всей любви к своему отцу она помнила его как отъявленного мачиста, третировавшего жену как служанку. Ее мать, неизменно угодливая, не держала на него зла и только шептала: «Уж из такого он поколения…»

      Слабая отговорка, которую Лейси поклялась не принимать. Элли был совсем другим: добрым, участливым, веселым и в большинстве случаев внимательным к ней. А еще он был специальным агентом ФБР и в эти дни пропадал на юге Флориды – преследовал наркоторговцев. В те редкие моменты, когда активные операции приостанавливались, его подключали к работе против террористов. Поговаривали даже, что скоро его куда-то переведут. За восемь лет службы он собрал целый букет лестных рекомендаций и был верным кандидатом на повышение. Так, по крайней мере, считала Лейси.

      Элли держал у нее в ванной свою зубную щетку и бритвенный набор, а в шкафу – кое-какую одежду, чтобы при желании у нее переночевать. Она тоже обозначила свое присутствие в его квартирке в пятнадцати минутах езды: пижама, старые тапочки, ношеные джинсы, зубная щетка, модные журналы на кофейном столике. Оба не были ревнивы, но каждый на всякий случай «метил» территорию другого.

      Лейси шокировало бы известие, что Элли спит с другими женщинами. Это было и не в его стиле, и не в ее. При его разъездах и напряженном графике обоих каждый делал все, чтобы другой не ходил на сторону. Для этого требовалось все больше усилий, поскольку, как сказала близкая подруга Лейси, оба они «приближались к среднему возрасту». Услышав эти слова в первый раз, потрясенная Лейси целый месяц гоняла Элли из своего кондоминиума в его квартиру и обратно, пока оба не утомились и не запросили передышку.

      Он позвонил в 7.30, они немного поболтали. Он занимался «наблюдением», что бы это ни значило, и был скуп на слова. Она знала, что он находится где-то в районе Майами. Оба сказали «люблю тебя» и разъединились.

      Опытный агент, помешанный на своей карьере, и образцовый профессионал, Элли мало рассказывал о своей работе – во всяком случае, Лейси. Шапочным знакомым он вообще не признавался, где работает. Если к нему приставали, то он отделывался стандартным ответом: «В охране». Это слово он произносил так веско, что все расспросы