Не обожгись цветочком папоротника. Арина Бугровская

на угол забора, когда будет одна дома. И, если Тиша в этот момент окажется свободна, то тогда они снова увидятся. А перелезать через чужой забор не так уж и страшно. Если никто не видит.

      Малой гадал, правильно ли он сделал, передав слова деда Яшмы старшей сестре. Незадолго до трапезы улучил минутку, когда Василиса одна накрывала на стол и всё рассказал. Мол, дед Яшма велел передать, что напраслина на Еремея то была. И вот теперь сидит за столом и всё поглядывает на сестру. И по её непроницаемому хмурому виду не поймёт, как надо было.

      А Василисе казалось, что весь мир закружился, завертелся в каком-то безумном хороводе, и в центре этого вихря она, сама себе не хозяйка, её дёргают, толкают, вертят, крутят неведомые силы, не дают передохнуть, подумать. Дошло до того, что баушку с домовым перепутала. Так можно и остатки разума потерять. А то, что не виноват Еремей, она знала, сердцем чувствовала, хоть на время и закралось, было, сомнение. И в этом её вина, и потому она потеряла своего суженого, что неверной оказалась. Сомнение ведь – это тоже предательство?

      Забава и Айка клевали носами, но ложки с кашей всё же до рта кое-как несли.

      Баушка ела молча, время от времени бросая на старшую внучку недобрые взгляды. Всё ещё не простила своего плена в погребе.

      Тут Домна вспомнила, вытащила из-за пояса предмет:

      – Малой, твоя штуковина?

      – Моя, где ты её взяла? – Малой хотел забрать у матери, но отец опередил, взял в руки, стал рассматривать.

      – Что это? Где взял?

      – На дороге нашли с Ёрой, когда от пастуха возвращались. Занятная штучка. Коловрат?

      – Да не, тут другой узор. Интересный. Где-то, кажется, я его видел.

      Тут все заинтересовались находкой, и стали передавать её друг другу. Но никто не мог объяснить значение узора.

      – Возьми, – отец вернул предмет сыну. – Да не теряй боле. Раз выпала удача найти, так и береги. Может, сослужит службу.

      «Сослужила уже» – усмехнулась про себя Домна, а вслух добавила:

      – В одежде твоей была. Видать, бросил за пазуху и забыл, когда рубаху менял. Я и нашла.

      Малой снова положил штуку за пазуху.

      – Ну, а что молчите? – неожиданно глава семейства поменял тему беседы. – На берегу, да на полях уж костры развели. Пойдёт ли кто гулять нынче? То наперебой просятся, а то ни гу-гу.

      – Я, бать, не пойду. Что я там не видел? – Лан зевнул равнодушно. – Спать пораньше лягу. Завтра хочу чуть свет на речке порыбачить.

      – Я бы сходила с Тишей, – робко отозвалась Ярина. – Ты, Тиша, как?

      – Ну да, там весело.

      – Дозволишь, тятя? – вскинула Ярина большущие зелёные глаза.

      – Дозволю, если с маткой.

      – А что? Сходим ненадолго. На людей посмотрим. Василиса, пойдёшь с нами? – спросил Домна у старшей дочери.

      – Нет, не хочу, матушка.

      – Ну тогда втроём можно.

      – Смотри там, мать.

      Домна поняла, молча кивнула.

20

      – Кто есть Жива? Великая матерь, прародительница неба