Год беспощадного солнца. Николай Волынский

не помню. С месяц, наверное. Да, месяц назад. Но при чем тут…

      – Значит, вы ничего не знаете. Вообще-то, странно.

      – Что я должен знать?

      – Всего лишь то, что ровно четырнадцать дней назад я передала в компьютерный центр последний документ нашего архива. Идите к Ладочникову. Он на месте – только что мне звонил. А у меня ничего нет. Даже завалящей справки. В связи с переходом на электронную форму хранения документов, наш отдел ликвидируется. Я уже полы вымыла и через три дня меня здесь не будет.

      – И куда же вы?

      – На повышение. В коммерцию, – холодно ответила Потапова.

      – Вот как! – уважительно отозвался Мышкин. – Значит, вы у нас стали бизнес-вумен. Собственную фирму открыли?

      – Незачем. Около моего дома уже есть нужная коммерческая фирма.

      – И какая же?

      – Мясной магазин.

      – Лучше не придумать! – восхитился Мышкин. – Приобрели в собственность? Или акции?

      – Я туда кассиром. Обещают на пять тысяч больше, чем здесь.

      – Очень жаль! – искренне пожалел Мышкин. – Вот Эсмеральда, а тут еще вы… Лучшие люди уходят. Все равно: дай Бог вам удачи!

      Он позвонил в компьютерный центр – прямо начальнику. Сергей Ладочников, начальник и одновременно сам себе подчиненный, не отвечал. Мышкин послушал гудки минут пять, плюнул и бросил трубку.

      На двери компьютерного центра висели два объявления: «Надень бахилы! Здесь тебе не операционная!» и второе: «Осторожно: живой Ладочников. Стучать три раза, только без звука».

      Машинально Мышкин глянул на свои кроссовки: оказывается, он так и ходил в демидовских бахилах.

      Дмитрий Евграфович деликатно поскреб пальцами дверь, потом щелкнул по ней ногтем три раза. Выждав две минуты и представив себе, что бьет пенальти, Мышкин с размаху ударил ногой по филенке. С потолка сыпанула штукатурка. За дверью что-то лязгнуло, и она отворилась.

      Ладочников сидел за компьютером. Он повернул голову на шум и поспешно выключил монитор.

      – А! Димундий! – закричал Ладочников. И с неодобрением: – Мы знаем, что Македонский был герой, но зачем двери ломать?

      Мышкин разглядывал его розовую, как у большинства рыжих, физиономию в крупных веснушках, наползающих чернильными кляксами одна на другую.

      – Заперся? Не открываешь, парниша? Увлекся? – ехидно поинтересовался Мышкин. – Кино смотрел, конечно. Или я тебя просто разбудил?

      – Это невозможно! – отпарировал Ладочников. – Я никогда не сплю. И кино никогда не смотрю. Все хорошее кино осталось в двадцатом веке.

      – И что там такого хорошего?

      – В тех фильмах герои не говорят: «Ты в порядке?» и «Надеру тебе задницу!»

      – Не спишь, значит… Даже когда взламываешь сайт Сити-банка?

      – Когда взламываю – тем более. Ты что же, пришел делать маленький рэкет? Вот вскрою форт Нокс18, тогда и приходи, требуй свою долю.

      – Не сомневайся, потребую! Вот счастье-то привалило!

      – Еще не привалило, – рассмеялся

18

Здесь печатают и хранят доллары США.