Год беспощадного солнца. Николай Волынский

ничего нельзя сделать, надо ничего не делать. И не жечь понапрасну нервы и сердце.

      – Где-то я это уже слышал… Где-то за обедом. Какой-то дефект во мне есть, наверное. Дефективный у тебя шеф, Татьяна! – усмехнулся он. – А?

      – Да уж не без того, – бесстрашно согласилась Большая Берта.

      – Что?! – взревел Дмитрий Евграфович. – Повтори, что сказала?

      – Я всего лишь повторила вашу мысль, – отбилась Клементьева.

      – Ну, так повтори еще раз! – угрожающе приказал заведующий.

      – С удовольствием! Если нормальный человек попадает в банду сумасшедших, то сумасшедшим, сиречь дефективным, всегда будет считаться он. Но если он хочет жить, продолжать работу над докторской и изучать дальше сосудистые патологии головного мозга, ему не следует устраивать ежедневный цирк: подчеркивать свои достоинства, которые в системе сумасшедших и негодяев являются недостатками. И, кроме того, скромность надо иметь!

      Потрясенный не столько глубиной мысли Большой Берты, сколько ее неслыханной смелостью, Дмитрий Евграфович принялся яростно протирать очки и минут через пять поинтересовался уже вполне миролюбиво:

      – Значит, ты считаешь, что я должен быть хамелеоном? Никогда не поверю, что ты такая безнравственная! Кого же я пригрел на своей груди?! Нет, это конец… – он бессильно рухнул в свое деревянное вольтеровское кресло.

      Большая Берта огляделась: Литвак бросил вскрывать азиата и ушел, конечно, выпить без свидетелей. Клюкина тоже не было. Наклонившись к Мышкину, Клементьева произнесла вполголоса:

      – Скажу, но только в первый и последний раз в моей жизни… Вас уважают здесь, Дмитрий Евграфович, очень многие даже любят, а есть и такие, кто ненавидит. Их тоже немало. Они только и ждут, чтоб вы споткнулись или сделали ошибку.

      – Кто ненавидит? Имена, клички, явочные адреса?

      Клементьева отрицательно покачала головой.

      – Этого я вам не скажу. Сами должны знать. Кстати, у меня к вам две личные просьбы. Можно? Исполните?

      – Ну, валяй! – великодушно предложил Мышкин.

      – Не надо больше разговоров, где попало, о преступной платной медицине и гуманной бесплатной – очень вас прошу… Разговоры-то пустые, согласитесь. За ними – ничего, только себя взвинчиваете и окружающих раздражаете. Причем, не только врагов, а и друзей тоже. Все давно знают, что такое платная медицина и в чем она заинтересована. Вот вчера по телевизору слушала я доктора Рошаля13…

      – Ну да: «Национальный герой России», «Детский доктор всего мира», «Звезда Европы», «Человек десятилетия»!.. – перебил Мышкин. – Из Голливуда, что ли, выскочил?

      – По-моему, нормальный и порядочный человек. Вы все-таки послушайте, что он про платную медицину.

      – Что ее у нас мало! Надо еще больше. Угадал?

      – Совсем неправда! Платной медицины не должно быть вообще! Вообще, понимаете? Для всех медицина одинаково бесплатная и одинаково доступная. Другое дело, если кто хочет, платить

13

Рошаль Леонид Михайлович, детский хирург, живет в Москве (ред.).