Смертельный звонок. Николай Леонов

Денискина мама с отчимом увезли.

      – Отчимом. Отец не родной?

      – Нет.

      – И мать в столице живет, с мужем?

      – Так точно. Тетя Таня, то есть Татьяна Михайловна, вышла замуж и квартиру ему переписала. Они рассорились на почве женитьбы.

      – Пусть их, дела семейные.

      Сергей хотел что-то добавить, а то и возразить, но тут во дворе активизировалось шевеление. Материализовались какие-то вежливые люди в штатском, аккуратно, бережно, но настойчиво расчищали дорогу от народу.

      Величественно, крейсером всплыл по горке, причалил к оцепленной территории черный «Аурус». С переднего пассажирского сиденья вылез габаритный товарищ, открыл заднюю дверцу, оттуда выбрался суровый господин официального вида, с пухлым, смутно знакомым лицом, еще молодой, а пуговицы строгого однобортного костюма на пузе уже заметно расходятся.

      – Рокотов, – проворчал Зубков, уловив вопросительный гуровский взгляд.

      Лев Иванович сначала не понял, потом не поверил, затем удивился:

      – Шутишь? Тот самый?

      Зубков заверил, что нет, бывший следователь Рокотов, известный любовью к себе и инициативностью в продвижении себя же, трудится главой городского округа.

      – Я был уверен, что он как минимум под следствием, – признался Гуров. Во время их последней встречи следователь Игорь Вадимович Рокотов проявил себя во всей красе. Он был по-своему талантлив в том, что касалось фальсификации доказательств, стремлении «засадить» – не важно, виновного или нет, главное, что с громким именем, – и в иных специфичных сферах.

      – Отмазался, – лаконично объяснил Зубков.

      – Как же получилось?

      – Как обычно. Пришлось его тестюшке покланяться-побегать, а самому Игорьку поболеть воспалением хитрости.

      – Зато теперь зятек – руководство.

      – Вот увидите сейчас – пройдется рукой мастера, и начнется. Точнее, закончится.

      Глава Рокотов, мужественно играя желваками, орлиным взором озирал окрестности. Его взяли было в кольцо товарищи с микрофонами, но он отмахнулся – «Комментарии после!» – и уверенно перешел к следующей исторической ситуации, то есть бестрепетно прошествовал в подъезд.

      «Ох, чует мое сердце, прав Серега, сейчас все закончится. И мы услышим версию окончательную, не подлежащую обжалованию, – спрогнозировал Гуров, – этот Рокотов из тех, кому плюй в глаза – все божья роса. Иной правовед после тогдашнего фиаско ушел бы в дворники, а этот ничего, утерся и правит. И по-прежнему это выражение на физиономии: отсутствие сомнений и самокритики».

      Лейтенант, точно услышав его мысли, проворчал:

      – Помяните мое слово: непременно выяснится, что это что угодно, но не взрыв газа.

      – Почему так считаешь?

      – Просто все. Месяц как закончилась всеобщая ревизия газового оборудования. Одних протоколов составлено тысяч на двести-триста.

      – Участковый уполномоченный,