Осколки полевых цветов. Микалея Смелтцер

близко, что я его слышу.

      – Это я попросил развода.

      Она вскидывает руки вверх.

      – Как же ты бесишь…

      – Хватит устраивать театр. – Он замечает и кивком указывает через дорогу, туда, где наша пожилая соседка Синтия вышла подмести и без того безупречно чистое крыльцо.

      Его бывшая поспешно оглядывается через плечо и снова сосредотачивается на нем.

      – Мне все равно. Пусть услышат. Пусть все услышат! – Она широко разводит руками.

      Тайер молча качает головой. На нем пижамные штаны и хлопчатобумажная рубашка, а волосы растрепаны, как будто он только что встал.

      – Ты зря поднимаешь шумиху. Форрест попросил дать ему пять минут, чтобы собраться, и я сказал, чтобы он не торопился и что у него столько времени, сколько нужно.

      – Вот именно! – Она кричит так, словно он только что доказал причину ее срыва. – Ты пытаешься его у меня украсть! Манипулируешь им, как…

      – Криста, – резко обрывает он ее. – Ты себя слышишь? Он ребенок. Он заканчивает собирать свои вещи.

      Она прикусывает щеку, бросает взгляд вправо и замечает меня в окне. Черт, меня засекли. Я возвращаюсь в комнату и закрываю окно. Время подслушивания истекло.

      – Ну, Бинкс, что скажешь? – Я смотрю на своего любопытного кота. – Было весьма занимательно.

      Я наскоро принимаю душ и наношу немного косметики. Мы договорились с Калебом позавтракать вместе, и в девять он заедет за мной, так что поспать дольше я все равно бы не смогла.

      Он не знает о моей бессоннице, кошмарах, беспокойном сне. Я не хочу его этим обременять. У Калеба своих забот хватает.

      Я торопливо высушиваю волосы (по крайней мере, наполовину) и собираю их в пучок. Я смотрю на часы – у меня меньше десяти минут до его приезда. Я крашу ресницы тушью и наношу на губы блеск.

      Телефон лежит у раковины и вибрирует. Новое сообщение. Калеб: «Буду через 5 мин».

      Я спускаюсь и сажусь на переднее крыльцо. На правой ноге развязался шнурок, и я наклоняюсь его завязать. На меня падает тень, и я поднимаю глаза, ожидая увидеть Калеба, и улыбаюсь заготовленной улыбкой. Но это Тайер. Он переоделся, на нем спортивные шорты и рубашка с короткими рукавами. Я пытаюсь не смотреть на его бицепсы, но тут же терплю неудачу.

      – Привет, – пищу я возвышающемуся надо мной мужчине.

      Его грязные теннисные туфли ступают по земле.

      – Я сожалею о том, что произошло утром. Мне жаль, что ты услышала нашу перепалку.

      Я выгибаю бровь.

      – Ты ходишь от двери к двери и извиняешься перед всеми, кто живет на этой на улице?

      – Нет, – признается он. – Только перед тобой.

      Я прикладываю ладонь к сердцу.

      – Ого! Я особенная!

      Он молчит, но его взгляд говорит: так и есть. Я стараюсь не придавать этому значения: вдруг это всего лишь мое воображение решило сыграть со мной злую шутку?