Однажды в Мейсоне. Sonya McGrey

я себе воображал. – Он обнял меня за плечи и повёл к лифту.

      – Представлял, поди-ка, рукопашный бой с твоим братом?

      – Не исключал, – широко улыбнулся парень.

      Через полчаса машина Джека остановилась у моего дома. Я потрепала его волосы с улыбкой и попрощалась с ним, отблагодарив за возню со мной. Он протянул мне кулак, и я ответила.

      Вышла из авто и потопала домой. Бабушка готовила ужин, а дед сидел в кухне рядом с ней и что-то говорил. Я подошла к ним, чтоб отметиться.

      – А где ты была?

      – В офисе Джона. Рассказывала ему про подготовку.

      – О-о! – протянул дед, вытягивая лицо.

      – Это не то, что вы подумали, пожилые пошляки.

      – Мы ещё в самом соку, дорогая, – звонко засмеялась ба. Это хороший знак. Всё же она не злилась.

      – То-то же слышу скрипы ваших костей. Ладно, скоро спущусь на ужин.

      Глава 14

      Прошла неделя. Я бы сказала – пролетела. Все эти дни я только и занималась уроками, потом репетировала с девчонками и брякала по клавишам синтезатора.

      Первое мне давалось с небольшим трудом. Я буду, наверно, первым неучем в школе, так как всё крутила в голове второе.

      Репетиция с подругами мне больше нравилась – их учила и сама радовалась такому счастью.

      Каждый день мы занимались в балетном зале, который пустовал по назначению. Лет пять назад ещё кто-то да интересовался балетом, но всё потихоньку угасло. Теперь он служил нашим пристанищем.

      Зал небольшой, с хорошим ремонтом. Стены и потолок нежно-персикового цвета, пол немного темнее. Заходишь и попадаешь в рай мороженого. Ложись и вылизывай…

      Справа невысокие окна в количестве пяти штук. Они прекрасно освещали зал в дневное время.

      Слева во всю стену разместилось зеркало метра два высотой. Над ним была комната, окно которой выходило в зал. Это для гостей или родственников устроено, чтоб глазели на своих чад. Раньше по периметру были перила, но так как никто не занимался балетом, то их убрали.

      С занятий физкультуры пылились скамейки. Мы их оставили. Девчонки сидели на них, когда я показывала им танец. Кстати, они вообще молодцы. Быстро схватывали, ведь сами занимались и всё понимали. Правда, я трусила первое время. Ну, в качестве их препода. Они видели мою нервозность и поддерживали, как могли.

      Третье – бряканье по клавишам, – я устраивала для того, чтобы не наступил творческий кризис. Игра на синтезаторе каким-то образом настраивала меня на музыкальную волну. Хотелось ещё больше творить чудес под названием «выкусите все, я встала на праведный путь!»

      За неделю мы с девчонками разучили танец. Они уже и песню выучили. Договорились в понедельник репетировать на сцене, а потом и Джону Риду покажем.

      Кстати, Роб тоже хорош. Они группой уже почти выучили наигрывание аккордов. Им осталось всё воссоединить, и тогда получится шедевр.

      Больше всех трудилась Чарли. Мне её даже было жаль. Она сначала с нами танцевала, потом бежала в актовый зал и там наигрывала на синтезаторе. Подруга говорила, что ей не трудно, а даже интересно. И всё же мне казалось, что поступила я глупо, оставив их расхлёбывать