Синий мёд. Елена Чудинова

друг дружку, а то так и раскрывали объятия. Тоже уж пять лет минуло.

      Но тем не менее повторюсь: случившееся сладилось лишь благодаря тому, что на трех континентах сделалось как никогда спокойно. Древние римляне на нашем месте повсеместно затворили бы храмы своего бога Януса пребольшими дверными засовами.

      К 1988-му году Джон уже вымел из своей страны жесткой метлой все остатки красной эмиграции, из тех, конечно, что не воспользовались высочайшим милосердием Ника. Пришлось им течь в места много менее приятные для жизни, чем Америка, и, что особливо радует, весьма отдаленные. Ох, не до того им стало, чтоб пакостить.

      Повсеместно по всем штатам велись также судебные расследования, выявлявшие преступления лож. Масонство приближалось к полному своему официальному запрету и тоже втянуло острые прежде когти.

      Жизнь начинала всерьез отличаться к лучшему от времен нашей юности, а в особенности – нашего детства.

      Только потому Государь и решился на довольно-таки лихую затею: пригласил августейшего своего брата Людовика, о ту пору двенадцатилетнего, на охоту в Прикамье, в казенных лесах.

      Казенные леса, они есть в каждой губернии, отличны даже от Алтайской тайги. Пусть и по тайге можно бродить месяц и ни разу никого не встретить в человеческом облике, но вероятность подобной случайности возможна. Алтайские леса открыты. Казенные, хоть и меньше площадью, присутствие человека исключают почти полностью. Они не наши, как судил еще Государь Павел Михайлович, они – собственность нерожденных поколений. В них могут находиться лишь служащие при своих обязанностях, редкие научные экспедиции и прочая таковая. Ну и Государь имеет на их посещение право, включающее даже охоту, впрочем, последнее с рядом оговорок. Такой дичи – «не больше, чем», сякой – «не тогда».

      Но для охоты одного взрослого и одного подростка даже и при всех ограничениях положение представлялось немыслимой роскошью. В тот раз они выбрали не соколиную, так любимую обоими. Соколиная охота все-таки требует хоть небольшой свиты. А попросту – побродить с ружьишком, пешими.

      Попросту-то попросту. Только Ник ничего не делает в простоте. Немало пользы подразумевало подобное времяпрепровождение. Король Людовик рос, не успеешь оглянуться, как придет время строить совместные прожекты всерьез, не номинально. Ну и кто, как ни ровня, сумеет преподать нужные уроки? Уроки невзначай, когда холодный глухарь вылезает под пальцами из хвостовых своих перьев (остальные нужны в дело), а костёр, потрескивая, набирает должную силу. Ник готовил дичь самым верным лесным способом, обмазывая глиной и запекая на углях. (Немного похвалюсь, что Ник научился этому подростком у моего отца). Глухарь, благоухая травками, уж какие нашлись, в облаке пара, отделяясь от перьев вместе с кожей, вываливается из разбитого глиняного конверта, что твое вавилонское письмо. Высокий миг для гурмана.

      Но как раз глины в тот день и не достало. Ник попросил Людовика принести еще от ручья.