‎Красавица и чудовища. Данила Пархоменко

кошмар, но никто не видел – даже лошади продолжали идти как ни в чем не бывало. И какие-то духи… те, которых звать сильфидами…

      – Эрик! – крикнула она и обернулась. Инквизитор в недоумении смотрел на нее из кареты.

      В нем не было видно никаких перемен.

      – Там скверна! – Элиза решила хоть как-то растормошить его.

      – Нет. Ручаюсь. В сравнении с лесом…

      Он говорил что-то еще, но Элиза отпрянула назад, захлопнула дверь и села на прежнее место крепко закрыв глаза. С чего она вообще решила, что бредить начали окружающие, а не она сама?

      – Что делать? – едва слышно прошептала она, стараясь не слышать хлюпающие звуки под копытами лошадей и колесами экипажа.

      Призвать спокойствие.

      Пока окружающие еще не заметили ее душевного расстройства или не подали вида. Но это положение скоротечно. Кто бы из них не терял рассудок – члены экспедиции или она сама – невидимая трещина непременно будет замечена. Следовало проникнуть в замок, в сердце Запретных Земель, до того, как эта грань будет пройдена.

      – А ведь неплохой был план? – прошептала Элиза.

      Нужно было прийти в себя. Она уже давно была не в себе. После казни тех пятерых она все время вела себя слишком недальновидно и неуверенно.

      4

      Ни о какой официальной встрече не было и речи. Экипажи экспедиции миновали маленькую центральную площадь города и остановились около трактира уже под вечер. Едва ли полторы дюжины людей собралось посмотреть на невидаль, но ни одного официального лица – еще одно подтверждение невменяемости жителей. Подавляющее большинство, так и вовсе, приветствовали Жерара, а не ее.

      Заранее заготовленному (и, скорее всего, уже бесполезному) плану расследования это пока не мешало. Инквизитор покинул свою карету, еще когда они проезжали церковь. Жак тоже, чуть ли не выпорхнул наружу к толпе встречавших главу егерей Жерара, когда процессия остановилась.

      С местом пребывания вышло совсем дурно. Никакого подобия гостиницы в городе не было и в помине. Пришлось довольствоваться комнатками над трактиром, которые находились в аренде у семьи местного винодела, пребывавшего в отъезде. Элизе самой пришлось вмешаться в переговорный процесс, иначе бы не удалось разжиться и этим кровом. Это мимолетное общение с отечным смешливым трактирщиком принесло немного важных сведений – обычно, от ее просьб в таком тоне, любой должен был едва ли не покрыться инеем. Но трактирщик просто был слегка напуган и смотрел на Элизу со свитой больше как на экзотическую диковинку.

      Частично это можно было списать на ее общую усталость и не вполне подобающий вид, но, скорее всего, в город и впрямь крайне давно не захаживали люди ее статуса.

      Это, как и все последние наблюдения, были бы очень важны, если бы Элиза занялась планируемым расследованием. Но она чувствовала, как ширится трещина в восприятии реальности между ней другими членами экспедиции, не говоря уж о горожанах. Кто бы из них ни был безумен – не важно. Пока можно