‎Красавица и чудовища. Данила Пархоменко

грабителей или воров – это были самозванцы под руководством якобы вернувшегося отца ее суженного. Что было наглой ложью, за которую они быстро поплатились.

      Кажется, именно тогда ее начали за глаза называть «вестницей гибели» или чем-то подобным. С годами (и несколькими похожими эпизодами) так и не запомненное прозвище все больше мешало вопросам о помолвках. Но все же, это были приятные воспоминания.

      Ей стоило больших усилий вышколить своих рыцарей. Пусть те и не имели официального звания, а лишь числились слугами. Элиза считала, что, если это всего лишь слуги, а не военный отряд, она смогла бы, в случае чего, отвести от них гнев «правосудия». Они были прекрасными послушными инструментами. Даже самый непутевый и самый лучший – Бернард – понимал, когда нужно бросить свою жизнь на кон, а когда можно открыто из-за ее спины ухмыляться в лица самой герцогской четы. И он очень бесстыже, неподобающе, но заразительно, смеялся, рассказывая остальным четверым, как дескать госпожа Бенуа «заткнула пасть» этим «наглецам, которые выдумали себе, что чего-то стоят рядом со славной госпожой».

      Все же, это были добрые времена. И, как о всем хорошем, об этом лучше не вспоминать. Особенно в нынешних условиях, когда не только от слуг, а от нее самой не осталось и десятой доли уверенности и силы.

      Ветер сорвал одну из ставен, и очередная молния оглушительно ударила снаружи. На мгновение обстановка дома осветилась холодным светом из-за еще одной молнии. Элиза заметила лохмотья паутины и истлевшей ткани. А на стуле было что-то похожее на человека.

      – Путник, – прошипел кто-то, – путник!

      Элиза зажмурилась, пытаясь трезво вспомнить увиденное во вспышке молнии. Это был не человек. Скорее, свисающая со стула шуба.

      – Путник! – повторил кто-то.

      Элиза сделала несколько шагов и попыталась нащупать стул. Чутье не подвело – голос шел не от него – на стуле нашлась всего лишь какая-то облезлая меховая накидка. Это было очень кстати. Да еще с капюшоном! Холод должен будет отступить! Элиза с трудом укуталась в приобретение и невидящим взглядом обвела погруженное во мрак помещение. Голоса больше не было слышно. Зато на лестнице на второй этаж начали появляться теплые отсветы.

      Элиза с неудовольствием чувствовала, как оборванная подкладка шубы пропитывается ее потом. От этого становилось только холоднее. Да и горло жутко пересохло.

      В воздухе висела какая-то гарь.

      – Воды, – потребовала она, но тут же опомнилась.

      – Ведьма? Ты вернулась отменить заклятие? – прошипел голос.

      Огонь на втором этаже разгорался все ярче, и она разглядела говорившего. Названия его она не знала – горностай? Росомаха? Мех был не в лучшей форме, потому определить было сложно. С живыми зверями раньше ей почти не доводилось видеться. Но, в целом, ситуация была ясна – говорило чучело, стоявшее на небольшом шкафу у стены.

      Испустив разочарованный вздох