Праздник любящих сердец. Мейси Эйтс

терпение.

      – Я выучила одно дыхательное упражнение, – сказала она. – Для снятия стресса.

      – Ты не мой психотерапевт.

      – У тебя нет психотерапевта, – напомнила Элоиза. – С этим мы уже разобрались.

      – Это верно. Но в Ариосту ты вернешься под видом моей любовницы.

      От изумления она приоткрыла рот, затем рассмеялась.

      – Что? – Смех едва не перешел в хохот. Слезы покатились по щекам. Неужели он это всерьез?

      Она следила за его жизнью в последние десять лет. Видела его в новостях под руку с бесчисленными женщинами. Все идеальны, великолепны. Совсем не похожи на нее.

      – По-моему, я достаточно ясно выразился.

      – Вполне. Просто мне кажется, ты выбрал не ту девушку. Вряд ли кто-нибудь поверит, что я твоя любовница.

      – Миру неведомы наши с тобой сложные взаимоотношения, дорогая.

      Дорогая? Так он не называл ее никогда. Так он называл других женщин. Он привозил их во дворец, всякий раз с помпой пребывая с ними в страну. И каждый раз его отец был в ярости.

      Он позор семьи! Пытается унизить меня! Унизить корону!

      Теперь Элоизе казалось, что, возможно, так и есть. Что именно это Винченцо пытался сделать все это время.

      От самого слова «дорогая» у нее на миг закружилась голова. Она покачала головой:

      – Они же все знают…

      – О твоем романе с моим отцом? Потому мне и нужна именно ты. Ты идеальный объект презрения. Восемнадцатилетняя девушка, перед которой не мог устоять ни один мужчина.

      Он говорил без эмоций, и это радовало Элоизу. Она не пыталась защищаться прежде, и не станет делать этого сейчас. Хотя слушать, как он повторял ложь, напечатанную таблоидами, было и нелегко.

      – Зачем тебе везти меня обратно?

      – Триумфальное возвращение, Элоиза. В качестве моей пассии. Напоминание о том, как маска благочестия соскользнула с его лица. Прежде чем мы полностью ее сорвем, мы расскажем народу правду. Наступают новые времена. Даже я изменил свое мировоззрение. Человек в его возрасте имеет определенную власть. Особенно человек его положения. Ты была восемнадцатилетней девчонкой, и, хотя я тебя не оправдываю, во всем обвинили только тебя. Думаю, если заставить мир взглянуть на него теперь, они поймут, кто он на самом деле. Хищник без капли морали.

      Винченцо не ошибался. Времена действительно изменились. Слишком поздно для нее, быть может, но изменились, это правда.

      – И ты думаешь, люди поверят, что мы пара?

      – Я мужчина с дурной репутацией. Никто не усомнится, что я мог заинтересоваться бывшей женщиной своего отца.

      – Я не это имела в виду.

      Элоиза долго смотрела на него, ожидая, что он сообразит, о чем она, но он молчал, с неподвижным, как статуя, лицом.

      – Хочешь, чтобы я пояснила, Винченцо? Я знала, что ты мерзавец, но вынуждать меня говорить очевидное, пожалуй, как-то особенно жестоко.

      – Объясни, о чем ты? О какой жестокости речь?

      – Я не красива. Не по стандартам, принятым в ваших кругах. И одежда идеальных размеров вряд ли налезет на мою фигуру.

      Он