Праздник любящих сердец. Мейси Эйтс

Блестящие позолотой, яркие и узкие. Фасоны, подчеркивающие талию, и разрезы едва ли не демонстрировавшие те части тела, которые следовало видеть только любовнику.

      – Я… – Элоиза смотрелась в зеркало, шокированная отражением.

      На ней было платье с золотым шитьем и глубоким декольте, которое подчеркивало округлую форму ее груди. Сзади вырез оставлял открытыми две ложбинки, и Винченцо знал, что находятся они прямо над ягодицами Элоизы. Мысль об этом вызывала у него эрекцию.

      – Оно слишком откровенное, – произнесла Элоиза.

      – Тебя это смущает?

      – Конечно.

      – По-твоему, ты плохо выглядишь? – Винченцо ощутил необходимость ее утешить, и сам толком не мог понять, что именно сейчас к ней чувствовал. Неуверенность в себе никогда не являлась его стезей, а потому он чувствовал себя гнусно. Просто не мог принудить себя быть жестоким с ней. По крайней мере, сейчас.

      – Женщины с такими талиями, как у меня, не носят платья такого фасона, – сказала она.

      – Почему это?

      – Начнем с того, что на мне этот туалет может затрещать по швам. Это одна из проблем. Вторая заключается в том, что все это явно сшито на женщин модельной внешности. А не… таких, как я.

      – Мир моды сейчас меняется. Может, ты не заметила.

      Элоиза густо покраснела, и он подумал, не сказал ли чего-нибудь лишнего. В его понимании перемены были к лучшему. Он был мужчиной, любившим разнообразие. С его точки зрения, все менялось в лучшую сторону.

      – Не важно, что там меняется, – парировала Элоиза. – Пока это нечто новое, а не общепринятое. Я буду находиться в одной комнате со своей матерью и выглядеть, как…

      – Как ты будешь выглядеть? – У себя в саду она казалась такой уверенной и счастливой. Тут же согласилась помогать ему. Но сейчас вдруг менялась на глазах, как будто перспектива встречи с матерью лишала ее уверенности. Винченцо полагал, что Элоиза лжива и что ложью является вся ее жизнь. Их дружба, ее отношения с матерью… Ее чувства к нему. Но что, если хотя бы часть всего вышеупомянутого было правдой?

      – По-моему, очень агрессивно, – заметил Лучиано. – Даже свирепо.

      Элоиза поморщилась.

      – Благодарю вас, но я вовсе не чувствую себя свирепой. Я чувствую себя… круглой.

      – Ты говоришь так, будто в этом есть что-то плохое, – возразил Винченцо.

      – Не нужно притворяться, – сказала Элоиза. – Ты прекрасно знаешь, что кости таза куда более модная вещь, чем таз как таковой.

      – Я понимаю, что это мнение твоей матери, но оно имеет мало отношения к реальной красоте. Красота намного шире. На мой взгляд. И потом, на кого ты пытаешься произвести впечатление? На свою мать? Ты сама все сказала. Ее преференции нам ясны. Но я намерен показать тебя миру. И обещаю, твоя сексапильность будет замечена всеми.

      – Люди будут сравнивать и комментировать.

      – Возможно. Но твой любовник я, – ответил он. Собственные слова тут же вызвали у него приятное напряжение ниже пояса. – И на мой взгляд, ты великолепна. Не будь здесь Лучиано, я бы сорвал