Туда, где кончается Лес. Лада Монк

теплом огня или Солнца оранжевыми отметинами.

      В освещенных извилистых коридорах лабиринта мерцали тени,

      Но они не принадлежали тихой и прохладной ночной дымке, разреженной светом.

      Это была тень живого существа.

      Здесь и там слышались острожные рысьи шажки и поскрипывание ржавого фонаря на изогнутой ручке.

      Здесь и там лучи на доли секунд затмевала крупная масса, шуршавшая грубыми тканями,

      Соприкасавшимися с гладкими листьями и цеплявшимися за острые длинные шипы розовых лоз.

      Здесь и там алчно и возбужденно сверкали и исчезали во тьме два человеческих ока.

      Пират со старым фонарем в руке пронырливым умом и цепким взором морского волка искал маленькое упавшее на землю Солнце,

      Осыпавшее лабиринт лучами.

      Разлившееся по саду жидкое золото завлекало его.

      В грозу и шторм, когда морские разбойники пережидали непогоду в таверне,

      Нагретой шумными голосами и большим очагом над ковром, где тревожно дремали крупные мангусты и кошки, болевшие от дождя,

      Компанию пиратам составлял странствующий музыкант.

      У огня на полу, согреваемый мехом и дыханием спавших зверей, он играл на гуслях и пел за гроши,

      А грома раскаты и крупные капли, разбивавшиеся о глиняную крышу и закрытые ставни, ему подпевали.

      Пел он про лабиринт из тысячи розовых кустов,

      Который увидал однажды глубоко в лесу,

      Про сокровище, что охраняют острые шипы и змеящиеся средь камней и осколков ореховой скорлупы цепкие лозы.

      Жаром очага, усталостью и сытной похлебкой разморенные,

      Ромом и крепкими запахами старого порта опьяненные

      Пираты спали за грубыми столами и прямо на полу.

      Один лишь из них, все еще крепко державший в руке кружку, слушал музыканта.

      Да хозяин таверны, что любым гостям, щедро платящим и безродным, рад был,

      Напевал тихо отдельные приятные слуху звучания, протирая бутылки и разбитые миски.

      Затихли последние ноты песни, и сильное, волнующее желание охватило пирата:

      Всюду мерещились ему сокровища, усыпанные кровавыми каплями лепестков,

      Всюду слышался ему звон золотых монет,

      Отображения которых роняла на столы заглядывавшая в слуховое окно Луна.

      Он дождался, когда скроются небесные огни за тучами, и все отойдут ко сну.

      Все кинжалы и сабли еще до заката разбойники сложили кольцом на полу пустой каморки и заперли ее до утра,

      Поклявшись не отпирать ее до рассвета и избежать стычек на противной морским бродягам сухой земле.

      Взял потому пират ржавый кухонный нож с уродливо изогнувшимся лезвием

      И умертвил хозяина, певца, а затем и всех гостей в страхе,

      Что и они могли сквозь хмельное забытье услыхать слова песни.

      Взяв фонарь, пират в лес направился. Он зажег огонь, когда был уже далеко от города,

      И свечение могли принять лишь за игры светляков или коварных болотных огней.

      В небе затихли громы и померкли молнии.

      Никто