Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье. Игорь Москвин

подтвердила девочка и спрятала ещё одну монетку.

      Геннадий Петрович хотел сразу же направиться с вопросами к кухарке, но осадил себя.

      «Я ещё толком ничего не знаю, а сразу же в галоп, – сказал он себе, – тут надо с чувством, с толком и расстановкой. Сгоряча рубить не стоит».

      Для начала полицейский установил полное имя кухарки, откуда она родом, каких лет. Кто-то – то ли Елисеев, то ли его супруга – упомянул, что, действительно, есть у Ульяны сын. На вопрос, как его зовут, только пожимали плечами – мол, а зачем им это знать, если он при них не служит.

      Идти к кухарке не хотелось, поскольку, если Григорий в чём-то замешан, то он попросту может скрыться, а тогда ищи ветра в поле.

      Поэтому Бережицкий сперва решил навестить хозяйку, которая не осмелилась ослушаться мужа и приняла полицейского чиновника для беседы.

      Ничего нового он не услышал, но последняя фраза заинтересовала:

      – Геннадий Петрович, простите, что запамятовала, я ж бумаги разделила на две части. Пять тысяч оставила в верхнем ящике, а две засунула в нижний, там же и брошь лежала с бриллиантом.

      Владимир Гаврилович внимательно выслушал Бережицкого.

      – Таким образом, подтверждаются ваши подозрения, что был поджог, – произнёс он вслух то ли утвердительно, то ли вопросительно.

      – Я тоже так думаю, – отозвался полицейский надзиратель. – После того, как я обнаружил в снегу, куда сбрасывали горящие вещи, золотую брошь с бриллиантом и обгорелые остатки ценных бумаг, решил, что произошёл случай. Забыла Елизавета Самойловна зажжённой лампу, а здесь такая вот катавасия. И сын кухарки этот…

      – Да, Геннадий Петрович, видимо, поджигатель не знал о том, что госпожа Елисеева разделила ценные бумаги на две части, забрал из верхнего ящика то, что увидел, высыпал из шкатулки драгоценности и устроил пожар.

      – Именно так.

      – И вы подозреваете, что поджог устроил сын кухарки?

      – Он.

      – И разговор о ценных бумагах могла слышать кухарка?

      – Горничная подтвердила, что могла.

      – Но каким образом кухарка могла известить сына о том, что в ящике будуара будут лежать ценные бумаги?

      – Владимир Гаврилович, этим вопросом вы рушите все мои построения. Пока не знаю.

      – Вот что, любезный Геннадий Петрович, ищите этого самого Григория и посыльного, местного мальчишку, который мог отнести записку: скорее всего, кухарка узнала о том, что дом на время остаётся бесхозным, и вызвала сына. Ищите причину. Видимо, этому Григорию срочно понадобились деньги, об этом знала мать, поэтому и устроили такую импровизацию.

      – Владимир Гаврилович, – смущённо сказал Бережицкий, – вы мне отвели два дня на поиски, боюсь, не успею.

      – Два дня отменяются, и в помощь тебе отрядим… Кого бы ты хотел?

      У Геннадия Петровича на щеках выступили красные пятна, словно от смущения.

      – Ивана Бубнова.

      Полицейский надзиратель третьего разряда Бубнов был молод, но это компенсировалось вдумчивым отношением и прирождённой сыскной хваткой.

      – Ну, вы, Геннадий Петрович… – покачал головой Филиппов.

      – Вы