Три орешка для вдовушки. Лена Ливнева

сердце перестало биться, а начало просто трепыхаться, как тряпочка на сильном ветру, причем, оно переместилось в горло и мне стало нечем дышать. Отчаянно захотелось прокашляться. Я обхватила ладонью горло, словно пытаясь удержать, готовое выпрыгнуть сердце, и начала читать единственную молитву, которую знала, «Отче наш».

      – Где смотрим? – продолжил вещать голос. – В столе?

      Послышался звук отодвигаемых ящиков. Незнакомка явно не соблюдала мер предосторожности. А я с облегчением поняла, что говорит она не с нами, а, видимо, с кем—то по телефону.

      – Здесь только распечатка пьесы… В книгах?

      Книги одна за другой полетели на стол.

      – Под кроватью?

      Я сжалась в комок, накрыв голову рукой. Ну, все. Вот и пришел конец. «Отче—е—е на—а—аш…».

      – Там только плед валяется, кровать—то никто не удосужился застелить!

      Какое счастье, что я не переоделась в любимую светлую одежду и приехала сюда в домашнем спортивном костюме темно—синего цвета. Вот, сошла за накроватный плед!

      – Ага… понятно…, – продолжила болтовню по телефону незнакомка. – Значит, менты прибрали… Ну, это уж ты разбирайся! Я ухожу.

      Я увидела, как ноги развернулись в сторону выхода. Дама сделала шаг и наступила на один из валяющихся на полу дисков, ее нога вместе с диском поехала вперед по обшарпанному линолеуму, на пол шлепнулась сумка, раздался грохот падающего стула и, сдвигаемого под тяжестью падающего тела, письменного стола.

      – Бл…! ….!…! – матерящаяся дама не долетела до пола, ухватившись за стол.

      Потом ноги встали вместе. Одна из них пнула валяющиеся диски. Затем за сумкой протянулась рука с ярко красными ногтями на толстых пальцах. Незнакомка еще пару раз выругалась низким прокуренным голосом, и ноги двинулись на выход, стуча каблуками. Дверь хлопнула. И тишина оглушила меня.

      С минуту никто из нас не подал признаков жизни. Потом я увидела приоткрывшуюся створку шкафа.

      – Она ушла? – шепотом спросила Полина.

      – Да, – прохрипела я, поняв, что мне все еще трудно дышать.

      – Вылезай! – велела подруга, выбравшись из шкафа.

      Я поползла на волю и наткнулась носом на серебристую пуговицу, которой до этого тут не было. Видимо, падая, незнакомка шваркнулась телом о стол, и пуговица оторвалась. Я взяла ее и продолжила ползти.

      – Вставай! Ты до дома собралась ползти, – зашипела Полина.

      Я встала на колени, вдохнула воздух полной грудью и поняла, что мною овладевает настоящая паника. Я вскочила:

      – Бежим!

      Мы ринулись из квартиры бегом, но на цыпочках. Дверь запирать не стали, бумажки приклеивать – тоже. В конце концов, если менты, тьфу ты, полиция что—нибудь заподозрит, то шумели и хлопали дверью не мы! Да и «пальчики» дамочка оставила, если что!

      Между вторым и первым этажами мы остановились.

      – Сымай перчатки! – распорядилась Полина. – Ну, я и перепугалась!

      – Не то