Записки афинского курьера. Валида Будакиду

Мне пришлось уехать, потом снова вернуться в Грецию. Как-то раз, идя по улице Айя София, я лицом к лицу столкнулась с Аней, дочкой тети Оли, с которой вместе ходила устраиваться на работу.

      – Знаешь, я ведь сейчас в том доме работаю, где ты раньше. Помнишь Наташу? У нее скоро обручение. А Стефанос…

      Я не дала ей договорить:

      – Рита? Собака у них была Рита. Что с ней?

      – Рита? – Анька смотрела на меня с удивлением. – Рита страшная, противная, у нее ни одного зуба во рту нет. Ничего не ест, только пьет молоко. И жить не живет, и не дохнет. Хозяйка хочет отнести ее к ветеринару, чтоб ее умертвили, да все некогда. Слушай, хочешь заходи завтра. Они с утра будут на работе. Заходи, посмотришь на нее.

      Знакомый подъезд, знакомый балкон, где мы с Ритой столько раз гоняли голубей. Знакомый запах старого камня и мокрой штукатурки. Лифт останавливается на четвертом этаже. Шаг, еще шаг и я в темноте упираюсь в тяжелую дверь «под красное дерево».

      – Проходи, – Анька своим ключом открывает замок, – она на кухне.

      – Рита, девочка моя, – только и могу прошептать я, когда в кромешной тьме кухонного закутка загорается свет, – что с тобой сделали, маленькая? Ты узнала меня, Чакапули? Ты меня ждала? Ждала все это время?!

      Рита не верит своим слезящимся глазам. Она силится встать, выползти из своего убежища, но силенок слишком мало.

      Я подхожу, глажу ее, щекочу за ушками. Она старается лизнуть мне руку, еле-еле шевелит хвостом и смотрит мне в глаза все тем же взглядом, полным немого обожания и мольбы:

      – Вытащи, вытащи меня отсюда, из этой зловонной клоаки аристократического гетто! Убей меня или забери!

      Но мне некуда ее забрать. У меня нет ни дома, ни денег. У меня здесь ничего нет…

      На следующий день позвонила Анька:

      – Представляешь, как странно! Рита умерла. Заснула и больше не проснулась. Надо же, совпадение!

      Совпадение… В жизни не бывает совпадений. Бывает жестокость, боль, предательство. Бывает двойное предательство, которое можно простить, но нельзя пережить…

      Рита, девочка моя, живи вечно, маленькая цирковая собачка. А я в церкви поставлю за тебя свечку, как за всех погибших от невиданной любви.

      Большие неприятности

      Вода с шумом хлынула в вагон. Потоки желтой густой жижи, застопориваясь о стенки плацкарта и поднимая тяжелые фонтанчики брызг, бежали дальше в проход.

      – Се му (Господи!) – услышала я из соседнего отсека и почти одновременно почувствовала смертоносную влагу на своих ступнях. Рывком вскочив с полки, я прильнула к окну: разбушевавшаяся стихия залила грязью стекло. Но не густая стена дождя, ни толстый слой ила не смогли скрыть чудовищной высоты волну, сметавшую все на своем пути…

      Сердце провалилось куда-то далеко-далеко и замерло, как претворившаяся мертвой птица.

      Поезд влетел в тоннель. Когда он, накренившись страшным креном и протяжно свистя, снова выпрыгнул из мрака, волны больше не было. Только легкий весенний дождь продолжал