Записки афинского курьера. Валида Будакиду

членом семьи. Она стала ее духом, ее хранительницей. Она за полдня перезнакомилась со всеми соседями, поближе чем на полтора метра (ровно столько было до общего входа) не подпускала ничего живое. Она перестала прятаться за мою спину. Мало того, ко мне никто не имел права прикоснуться. Даже кончиком пальца. Рита делала вид, что дружит со всеми, и с Юркой, и с Арисом, и с Михой. Но ко мне она относилась болезненно внимательно.

      Как-то раз Арис, выиграв меня в «дурочка», со смехом попытался щелкнуть по носу картами, и… что тут началось!!! Я никогда не видела Риту в таком состоянии: шерсть встала дыбом, глаза загорелись каким-то дьявольским огнем, она, не успев даже оскалиться, залаяла и вцепилась Арису в рукав мертвой хваткой! Эта рука посмела оскорбить ее Божество! Она дотронулась до кончика «его» носа! Она пыталась осквернить «его» и унизить. Нет! Этого Рита снести не могла.

      Долго после этого случая при приближении ко мне собственного мужа в Рите улавливалось беспокойство и нервозность.

      Конечно же, все это не могло не привести ко всякого рода неудобствам. В первую же ночь она обнаружилась в спальне строго посередине супружеского ложа. Никакие уговоры и попытки ее дислокации к успеху не привели. Кончилось тем, что мы стали по очереди залезать в спальное окно, предварительно плотно задвинув щеколду на входной двери. Когда Рита обнаружила подвох, она лаяла, скреблась в закрытую дверь, металась по коридору с таким остервенением, что разметала по дому всю уличную обувь. Потом, видно, поняв тщетность своих поползновений, смерилась, заскулила и залезла к Юрке в постель. Его запах, наверное, отдаленно напоминал мой.

      На какие ухищрения я пускалась, чтоб попасть в туалет и захлопнуть за собой дверь!

      – Рита, кто это к нам пришел? – я делала удивленное лицо и показывала в глубь комнаты. Рита, опешив от такой своей оплошности, как, мол, это кто-то пришел, а я и не заметила? Заглядывала в комнату, удивленно щелкая глазами. Именно в эти доли секунды необходимо было успеть заскочить в санузел и запереться на замок. Тут Рита обнаруживала обман, и начинались ее бесконечные стенания вплоть до самого моего выхода из туалета. Зато какой каждый раз была встреча! В день по пять раз она меня встречала, словно из дальних странствий И все пять раз одинаково горячо. Все пять раз я видела в ее глазах восхищение, преданность и немое обожание.

      На улице она не ходила на поводке, хотя сама его приносила, приглашая гулять. Она бегала вокруг нас с гордо поднятой головой.

      – Юрка, сыграй чего-нибудь на гитаре, – так мы коротали рабочие будни.

      – Не буду. Чакапули опять подпевать начнет.

      – Не начнет. Я ей кормежку положу.

      – Начнет, начнет. Я пробовал. Она с полным ртом поет.

      Ела она с моих рук все: клубнику, болгарский перец, печенье и при этом заглядывала в глаза: довольна ли?

      За неделю наша Чакапули превратилась в сытую, гладкую, выхоленную болонку. Вот только от нового банта отказалась категорически, даже мне не позволила эту штуку ей прикрутить.