ТАСС уполномочен заявить. Юлиан Семенов

Славина в Луисбурге был молод, лет тридцати пяти, звали его Игорем Васильевичем, фамилию свою он произносил округло, как-то по-кондитерски: «Ду-улов».

      – Вообще-то пока еще никто не обращался ко мне за помощью, – певуче рассказывал Дулов, изредка поглядывая на острую макушку Славина; они шли по берегу океана; солнце было раскаленно-белым, жгло нещадно, слепило. – Один раз жена коменданта пришла, ей показалось, что за ней следят.

      – Креститься надо, когда кажется.

      – Мы проверили, тем не менее.

      – Ну это понятно. Даллес за нею, надеюсь, не следил?

      Дулов переспросил, нахмурившись:

      – Даллес?

      – Ну да, Аллен Даллес.

      Дулов понял, рассмеялся – он смеялся заливисто, чуть откидывая голову налево, словно щегол перед песней. И глаза у него были щегольи, маленькие, пронзительно-черные, чуть навыкате.

      – По поводу Парамонова все вскрылось уже после его отъезда домой, – продолжал Дулов. – Пришла повестка в суд, а его уж и след простыл.

      – В суде были?

      – Да. Те отфутболили в местную автоинспекцию. А там молчат, «ничего не знаем, никого не помним».

      – Сам Парамонов ничего об этом не сказал?

      – Никому ни слова.

      – Чем он занимался?

      – Механик гаража. Прекрасный, надо сказать, механик. Поставил на «Волгу» Зотова карбюратор «Фиата» – теперь летает, как спутник, шепотом дает полтораста километров.

      – Как? – удивился Славин. – Почему шепотом?

      – Тихо, без натуги.

      – А что, хорошее определение – шепотом, – согласился Славин, – очень точно передает легкий и ненатужный набор скорости. Так, это – понятно. А по поводу здешних разведчиков ЦРУ вам что-нибудь известно? Ни к кому из наших не подкрадываются?

      – Есть тут один занятный персонаж. Джон Глэбб, коммерсант, так сказать. С ним довольно часто видится Зотов.

      – Кто?

      – Андрей Андреевич Зотов, инженер-корабел, я же говорил вам. Я его предупреждал, что Глэбб, возможно, связан со службами, но он только посмеялся: «Ваша работа такая, в каждом видеть црушника».

      – Правильно посмеялся. А как человек? Претензий у вас к нему нет?

      – Нет. Рубит сплеча, бранится, но – убежден – честен.

      – Бранится по поводу чего?

      – По поводу того, что мы все браним – с разной только мерой громкости: и разгильдяйство наше, и перестраховку, и леность, и раздутые штаты, и бюрократство.

      – Правдолюбец? – вспомнив Дмитрия Степанова, усмехнулся Славин.

      – Вы вкладываете в это слово негативный смысл?

      – А можно? – удивился Славин. – Кстати, кто следит за своевременностью поставок в Нагонию?

      – Зотов. Здесь, в Луисбурге, наши суда, следующие в Нагонию, запасаются на весь рейс: там же ничего нет, порты практически демонтированы колонизаторами.

      – Он давно здесь?

      – Третий год. Последние семь месяцев один живет. Жена улетела в Москву. Недавно сам летал в Москву.

      – Она что, здешний