Монашка. Олег Мозохин

село Подмихайловце, где руководителями операции был оставлен гарнизон в составе роты. Основной задачей его личного состава стала борьба с бандитами и защита от них населения и местных органов власти.

      Присутствие советских войск в селе вызвало панику среди монахинь. В это время матушку игуменью и ее ближайшее окружение больше всего волновал «Корнель». Долго они думали, что с ним предпринять, и по предложению матушки Моники он был спрятан в малюсеньком подвальчике, ведущем из коридора дома на чердак. Охранять бандита стали две монастырские послушницы под видом работниц прачечной, которая находилась тут же рядом.

      «Корнель» имел с собой пистолет и несколько гранат. Потрясая перед монахинями пистолетом, он не раз зло кричал:

      – Живым меня не возьмут! Я им живым не дамся! Я устрою им тут бойню…

      Бандеровец матерился, а бедные монашки испуганно крестились, представляя, что может быть в монастыре, если русские солдаты прознают про этого «героя».

      Невесту «Корнеля» матушка игуменья облачила в монашескую одежду и спрятала в келью, дав ей указание выходить из нее только по большой нужде. Для маленькой – ей поставили ведро. Объясняя этот свой удивительный и очень неприличный в глазах церкви поступок, матушка игуменья заявила Таисии:

      – Я спасаю жизнь этой великой украинской патриотке. Русские слишком хорошо знают ее, и пощады от них ей не будет.

      На кухне, в прачечной и в пекарне появилось еще несколько жен бандеровцев, которых матушка приказала называть монастырскими послушницами. Мужья их в это время скрывались от советских солдат в схронах, расположенных в лесах и горах близ села Колин и Вильхова. Временами бандеровцы покидали свои убежища, устраивали засады, молниеносно нападая на русских, неся тем смерть и разорение, и тут же, прекрасно зная свою местность, пропадали, вновь расходясь по своим убежищам.

      В такие тяжелые дни у сестры Таисии не раз возникало желание пойти в село к руководителям русских и рассказать им, чем занимается матушка Моника, где прячется «Корнель», сообщить им и о других неблаговидных делах, которые творятся в монастыре. Она совершенно свободно могла покинуть приемный покой под видом посещения больных сельчан, но какой-то внутренний голос останавливал ее от этого шага. Ведь она донесет на монастырь, который приютил ее, кормил и одевал. Нет, доносительством она не будет заниматься. И еще ее волновал вопрос: как примут русские признания монашки, что ее монастырь является вражеским лагерем против ее же русских братьев?

      В это время приемный покой посетила матушка игуменья. Она посмотрела на Таисию недовольно и строго спросила:

      – Что с тобой творится? Ты не зашла сегодня ко мне утром, чего никогда до этого не было. О чем-то переживаешь… Расскажи мне… ты даже похудела…

      Инокиня опустила глаза, что-то пробормотала о головной боли, о жестоких морозах, которые действительно донимали всех начавшейся зимой.

      Матушка игуменья внимательно посмотрела