Шофёр. Назад в СССР. Артём Март

целы.

      Рыдающая мать, держала на себе рыдающих же детей. Все они упали и поранились битым стеклом.

      Саню, лежавшего без сознания, пыталась стащить с себя плачущая блондинка.

      Первым делом я попытался высвободить её из-под тела парня, а потом привести его в чувство. Парень был жив, однако его светлые волосы сбились в сосульки от крови. Он потерял сознание. Пришлось устроить его между кресел.

      Это давалось мне тяжело. Каждое движение отстреливалось болью в изношенной еще во времена работы шофером спине.

      – Всем без паники! – кричал я. – Сейчас выберемся! Нужно найти выход!

      Преодолевая сидения, я пошел по растрескавшимся окнам к заднему запасному входу. Принялся дергать ручку. Ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего раза не вышло. Дверь почему-то заклинило.

      – Чувствуете?! – внезапно заорала одна из студенток. – Дым! Горим!

      И правда, со стороны искорёженной кабины началось задымление. Что-то горело снаружи, но дым поступал в салон. Не успел я оглянуться, как внутри стало серым-серо, а от вони и гари засвербело в носу.

      Мне было и так трудновато дышать от боли в спине, а тут еще и это. Но самое страшное, что маршрутка может сгореть, а вместе с ней и мы… заживо…

      – Все ко мне! Подальше от кабины! – заорал я, а потом закашлялся.

      Пробравшись к широкому окну, над которым было большими красными буквами написано “ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД”, я принялся искать мелкую рукоятку аварийного шнура.

      Становилось уже настолько дымно, что не то, что дышать, видеть было почти невозможно.

      – Быстрее! Замотайте чем-нибудь рот и нос! – крикнул я, а сам оторвал рукав рубашки, принялся перематывать лицо.

      В салоне послышался треск ткани. Кто-то явно последовал моему приказу.

      Я наконец-то нащупал рукоятку шнура и напрягся. Спина жутко болела, когда поднимал руки. А опускать их сейчас было совсем не время. Я вообще не привык опускать рук, что бы ни случилось.

      Тогда я дернул изо всех сил. Шнур поддался и затрещал, высвобождая окно по контуру.

      – А теперь, – задыхаясь, прошипел я сквозь зубы. – Надо выдавить.

      Упершись руками, я стал давать на стекло, но быстро понял, что оно отходит лишь с одной стороны. Видимо, не хватало усилия. Когда я надавил с другой, эффекта не было. Я стиснул зубы.

      – Прошу! На помощь! Помогите! – орали женщины в автобусе.

      Я не обращал внимания ни на их панические крики, ни на жуткую боль в спине и ноге, ни на чудовищную усталость, ни на сдавленные гарью лёгкие. Даже отбросил любые мысли о том, как же сильно кружилась голова. Просто заставил себя отбросить их.

      Наступив на торец спинки одного из сидений, я с трудом поднялся и стал еще и на второе. Уперся в стекло шеей, плечами и руками, надавил что есть сил. Послышался характерный резиновый хруст. А потом дым хлынул в щель, увлекая собиравшийся было проникнуть сюда чистый воздух.

      Я сделал последний рывок, и стекло поддалось. Я сбросил его, со своих плеч, словно Атлант небо. Окно с хрустом упало куда-то на