Они были первыми. Алексей Евдокимов

вы так думаете, господин адмирал? – спросил Штольце.

      – А поставьте себя на место его руководителей, – предложил Штольце Канарис. – Он возвращается в Россию после ареста. Я сомневаюсь, что они хотя бы одному его слову поверят. Тем более, что он уже был когда-то «врагом народа». Оказавшись в такой ситуации, Горбенко может изменить своим принципам и согласиться на сотрудничество с нами. А уж мы поможем ему оправдаться перед своими начальниками.

      – Вы, как всегда правы, господин адмирал. – согласился с Канарисом Штольце. – Но сейчас Горбенко находится в руках СД. Я не думаю, что господин Гейдрих так просто отдаст его.

      Канарис в знак согласия кивнул головой.

      – Я тоже так думаю, Штольце. – ответил он. – Поэтому Горбенко надо освободить так, чтобы «Абвер» был здесь не причем. Пусть этим займется штаб «Вали».

      Польша. Ледницы. 21 июня 1941 года…

      Дверь в комнату, в которой сидел Горбенко, распахнулась, и в неё вошли два эсесовских офицера. Один из них, низенький и толстый, щелкнув выключателем, зажег в комнате свет, а второй, высокий и плечистый, подойдя к столу, положил на него резиновую дубинку и моток электрического провода. Вытащив из кармана брюк зажигалку, он закурил сигарету и, затем с нескрываемой издевкой, посмотрев на Горбенко, спросил его на плохом польском языке:

      – Вы, пан Анджей Скавронский?

      Горбенко утвердительно кивнул головой.

      – Да, это я! – ответил он по-польски и затем, перейдя на немецкий язык, возмущенным голосом добавил. – Господа, я не понимаю, за что меня арестовали. Я подданный Советского Союза и нахожусь на территории Германии на законных основаниях. Я ездил к своей сестре. У меня есть разрешение вашей пограничной комендатуры.

      Слова Горбенко не произвели на эсесовцев никакого впечатления.

      – А вы находитесь не под арестом, пан Скавронский, – криво улыбнувшись, ответил ему толстяк.

      Горбенко поднял на эсесовцев удивленные глаза.

      – Тогда почему меня держат в этой комнате в наручниках? – спросил он.

      Высокий эсесовец стряхнул пепел с сигареты на пол и затем ответил:

      – Мы хотим получить от вас, пан Скавронский, некоторую информацию… – эсесовец сделал паузу и со значением посмотрел на Горбенко. – Если вы нам её сообщите, то вас немедленно отпустят. – добавил он.

      Горбенко в недоумении пожал плечами.

      – Я работаю простым учителем в Гродно и вряд ли располагаю информацией, которая может вас интересовать. – ответил он.

      – А вот это уже позвольте решать нам… – с угрозой в голосе заметил эсесовец.

      Сделав вид, что раздумывает, Горбенко некоторое время молчал и затем нехотя кивнул головой.

      – Пожалуйста, так как у меня все равно нет выбора, я готов ответить на ваши вопросы, господа, но право же не знаю, чем могу быть вам полезен.

      Эсесовцы обменялись взглядами.

      – А вопрос у нас такой… – спросил высокий эсесовец. – Мы хотели бы знать, с кем вы, пан Скавронский, кроме вашей сестры, еще встречаетесь в Сувалках?

      Эсесовцы