Про сельского участкового и нечистую силу. Владимир Сергеевич Иксанов

был до одурения, не считаясь с личным временем, готов был денно и нощно торчать на работе. Доходило до того, что иногда его буквально выгоняли домой, чтоб поспать-помыться-побриться. Вскоре люди стали подозревать что-то неладное, больно уж Павлик был предан свой профессии, больно уж тянулся к скоту, в особенности крупно рогатому. И вот однажды, старший смены застал Павла за непотребством… Тот совокуплялся с коровой. Подставил табуреточку, чтоб повыше было, забрался на неё и… Оно и понятно, с девками-то у Володина совсем никак, в виду его вышеперечисленных качеств. Старший смены молчать не стал, а растрезвонил о данном происшествии на всё село. Естественно, после случившегося Павлик с позором вылетел из колхоза. Ну и конечно же, доступ в коровник ему был навсегда заказан. Но любовь к бурëнкам была сильней всяких преград и Павел Тимофеевич продолжал тайком бегать к месту своей недавней службы, дабы вкушать запретный плод снова и снова. Его ловили, били, позорили как могли, но ничто не могло остановить влюблённого "джигита".

      Потом колхоз пришёл в упадок и распался, вся скотина ушла с молотка. Но и это не сломило Вододина, он стал тайком лазить в сараи односельчан. А ещё люди стали замечать на шкурах своих рогатых питомцев следы зубов. И одним обычным днëм, Павлик был пойман за тем, что сосал кровь у коровы одного из работников сельсовета. Его поймали, скрутили, вызвали скорую помощь и поместили в лечебницу для душевно больных. И люди, и коровы вздохнули с облегчением. Не было Павла несколько лет, где он находился всё это время никому не известно, да и не интересно если быть честным. Потом, когда он снова появился в Самосвалово, больше в любви к крупно рогатому скоту замечен не был. А вскоре почему-то повесился.

      Внезапно свет в ФАПе погас и что-то тяжëлое с силой ударило в дверь…

      Глава 5 Нечисть

      И Родина и Ожогин, как один, подались к окну. Всё село было погружено во мрак, света не было абсолютно нигде. Капитан включил фонарь, достал пистолет, снял его с предохранителя и на цыпочках подкрался к двери. Эльвира Альбертовна осталась у окна и продолжала всматриваться в темноту. В дверь ещё раз ударили и сразу же дверная ручка стала крутиться туда-сюда – кто-то пытался попасть в помещение. Участковый прицелился по центру двери и прошептал фельдшеру:

      – Родина, живо уйдите от окна, бегом в дальнюю комнату.

      – Ага.., – коротко бросила она и поспешила удалиться.

      Фёдор Сергеевич уже готов был нажать на спусковой крючок, как вдруг из-за двери донёсся пронизанный паническими нотками голос:

      – Открывайте быстрее, оно уже рядом!

      – Сан Саныч, ты что ль? – удивился полицейский.

      – Нет, мля, насрали! Открывай, говорю, Фёдор!

      Фёдор открыл. Видимо глава администрации упирался снаружи в дверь, потому что, когда Ожогин отворил её, тот ввалился внутрь и растянулся на полу, выронив ружьё и ещё какие-то предметы. Как только председатель сельсовета очутился в помещении, капитан захлопнул дверь и задвинул щеколду. В дверь снова что-то ударило, причём с