Про сельского участкового и нечистую силу. Владимир Сергеевич Иксанов

показались длиннее собачьих. Хрен его знает, что это было. Чëртова темнота. Сердце Ожогина бешено колотилось о рёбра. В одном из дворов завыла собака, эту заунывную песню тут же подхватили другие её сородичи. Уф, гадство, и так страшно, так ещё эти, исполнители, блин!

      Капитан поспешил сесть в машину и закрыть дверь, повернул ключ в замке зажигания; щёлкнуло реле, но стартер почему-то не сработал. Полицейский крутанул ключ ещё раз. Тщетно. Машина заводиться не хотела, стартер вообще не подавал признаков жизни. Фёдор Сергеевич попробовал ещё несколько раз и смачно выматерился, не добившись нужного результата. Ничего не поделаешь, но придётся оставить автомобиль тут до утра. Копаться в механизмах и искать неисправность ночью, при свете карманного фонарика, не было ни какого желания. Придётся пройтись пешком. Пусть страшно до дрожи в коленках, но нужно идти, он обещал быть через полчаса.

      Взяв папку и не забыв прихватить фонарь, Фёдор Сергеевич потянулся было за фуражкой, но махнул на неё рукой, вспомнив, что в виду повязки и опухоли, головной убор на голову банально не налезет. Так и пошёл, с папкой под мышкой, фонарём в правой руке и без форменной фуражки.

      Что-то громко хрустнуло в кустах слева, Ожогин направил туда луч фонарика. Не смотря на абсолютно безветренную погоду, ветви кустарниковой сирени качались из стороны в сторону. Соседние же кустарники находились в состоянии покоя, даже листочки не шелохнулись. Значит кто-то или что-то раскачало эти чëртовы ветки. Полицейский переложил фонарь в левую руку и расстегнул кобуру. Захотелось сбегать домой за ружьём, это более серьëзное оружие, чем табельный ПМ. Нет, не так, захотелось просто убежать отсюда домой, зажечь везде свет, закрыться и сидеть там со своей двустволкой. Капитан отогнал глупые мысли, нахально лезущие в голову и ускорил шаг. Вой собак почти прекратился, только пара самых неугомонных всё продолжала нарушать ночное спокойствие.

      В кустах опять что-то хрустнуло, потом ещё и ещё раз. Участковый осветил обочину, но ничего не увидев кроме покрытой пылью, придорожной растительности, ускорился ещё больше. Слева раздалось негромкое шуршание, заставившее капитана перейти на лёгкий бег. Что-то однозначно там находилось, оно всё увереннее и увереннее следовало параллельно движению офицера, шурша при этом ветками и травой.

      Ожогин резко остановился, выхватил пистолет, загнал патрон в патронник и навёл его туда, откуда доносились звуки, подсвечивая себе при этом фонарëм. Звуки чьего-то движения прекратились как только Фёдор Сергеевич остановился сам. Там никого не было, даже ветки не качались. Со страху он хотел было даже выстрелить по кустам, но здравый смысл запретил ему. И правильно сделал, явной угрозы тут никакой не было, а за необоснованное применение оружия, руководство обязательно спросит, причём очень строго. И участковый опять побежал, держа в руках фонарь, пистолет и папку. Только бег был уже совсем не лёгким, а на пределе возможностей. И снова что-то стало двигаться по кустам параллельно движению офицера.

      Вскоре густые придорожные