Последняя патриотическая. Артур Чёрный

в караул у склада вооружений. Даже не успели получить автоматы, да тех всем и не хватало. В первую ночь в охране восстание – против командира взбунтовались бойцы. Подошли к Сапогу со Связью, стволы в лоб: «Открывай склад!» Забрали, что было, и укатили.

      Эти остались и первым делом поняли, что утром расстрел. Ну, все как по военным законам. Они же служили раньше в Российской армии: Сапог – пулеметчик, а Связь – офицер. Забыли, что не в России, растерялись и с перепугу спрятались рядом в саду. Даже не разбудили своего командира, тоже интернационалиста. Зато уволокли с собой пару товарищей.

      Утром их нет – и всех сразу в дезертиры, как причастных к бунту. А вот это уже настоящий расстрел. Тут же прилетел какой-то отряд – зачищать всю станицу от мятежа. Всех, кто прятался в саду, довели до забора, поставили с поднятыми руками и до обеда расстреливали. Хитрее всех оказался боец, который попросил перед смертью молитву. Он так и просидел на корточках весь расстрел. Остальные стояли с поднятыми руками до онемения, упрашивая «карателей» перед смертью дать хоть минуту на передышку. Руки им позволили опустить часа через четыре. А после транспортировали обратно через границу с угрозой расстрела по возвращении. Никто не шутил. Так многих пустили в расход.

      – И что, вы на новый расстрел туда? – сижу я, один некурящий за этим столом.

      – Да тут уж как повезет, – стоит во весь рост обширный Связист.

      – Да не хотелось бы… – улыбается во весь рот сухожильный Сапожник.

      Еще одна группа до нас зашла под Луганск. Шли за войной, да угодили в перегной. Дремучая деревня, где правит бал местный отряд обороны.

      – Ну шо? Жрать хотите? Марш в поле металлолом грузить! – поставили им первую боевую задачу.

      Вокруг по полям – сожженная украинская техника: БТР, БМП, машины. Приезжает какой-нибудь коммерсант на грузовике, загружается под завязку, на месте рассчитывается и через границу в Россию, где в четыре раза дороже сдает в пункте приема металл.

      Переглянулись наши вояки: Господи, унеси! Позвонили в соседний отряд, где тоже интернационалисты, запросили мотор. Втихаря сложили оружие и вприпрыжку, через все огороды, на край деревни. Там уже ждут. Едва ноги унесли с этой передовой.

      Следующим утром с Украины вернулся Горец. Воевал со Славянска, прошел весь Донбасс, был командиром разведгруппы. На груди лопатой черная борода. На берцах вместо шнурков белые капроновые веревки. Согнувшись, разувается у порога, а встал перед дверным косяком – будто пропал. И без того был гончей породы, а стал совсем пройдисвет. Закончил войну начальником блокпоста. Не пропустил контрабанду – машину с углем. В Чечне была нефть, здесь – уголь. Раз предупредили: не лезь! Снова не пропустил. Честный ведь, в глаза глянешь – всю душу видно до донышка.

      Приехал за Горцем отряд, разоружил весь блокпост, а с этим справиться не смогли: он раньше борьбой занимался и вручную шестерых из отряда уделал. Только под стволом в Россию и вывезли. Напутствие, как и всем: «Еще раз приедешь – расстрел!»

      – Что делать будешь? –