Похищенная синьора. Лаура Морелли

Ты что здесь делаешь?

      «Прогресс», – подумала Анна. Зачастую, когда она приходила в кабаре, Кики и вовсе отказывалась просыпаться. Ее руку мать держала крепко.

      – Мне надо с тобой поговорить, – сказала Анна. – Ты слышишь меня? Послушай, пожалуйста.

      Кики молча потянулась за недокуренной сигаретой, лежавшей в пепельнице на столике у банкетки.

      – Кики, – повторила Анна. – Послушай меня. Марсель сбежал.

      – Сбежал? – Кики икнула и хихикнула. – Вот уж удивила. Мальчишка весь в отца. – Она чиркнула спичкой, раскурила мятый бычок и, глубоко затянувшись, уставилась на дочь, щурясь от дыма.

      В гримерке, заваленной ворохами пестрых платьев, Анна чувствовала себя глуповато в строгой белой блузке, серо-коричневой юбке и поношенных кожаных туфлях.

      – Он оставил записку, – продолжила девушка и протянула матери сложенный листок бумаги. – К тебе не заходил?

      – Кто, Марсель? – Кики фыркнула. – Этот ребенок не считает нужным со мной откровенничать. – Она встала, помассировала поясницу и принялась копаться в барахле на туалетном столике. – Который час?

      – Скоро уже рассветет, – сказала Анна. – У тебя есть предположения, куда он мог отправиться?

      Кики пожала плечами:

      – Куда-нибудь да отправился со своей новой подружкой. С девушкой. С той хорошенькой еврейкой.

      «С девушкой?.. С хорошенькой еврейкой?..» – в недоумении мысленно повторила Анна.

      – У Марселя нет девушки, – вслух сказала она.

      – Ты просто не в курсе. – Кики широко улыбнулась дочери.

      Анна помотала головой. Нет, мать ошибается, у Марселя не может быть девушки – она в этом не сомневалась. Марсель всегда рассказывал ей, сестре, обо всем. Ведь обо всем же… Внезапно Анне пришло на ум, что в последнее время брат всегда отлучался куда-то из Лувра в обеденный перерыв и все чаще возвращался домой поздно.

      Мать как будто прочла ее мысли:

      – Неудивительно, что он тебе не сказал – наверно, боялся, что ты испортишь ему всю малину. Да ты и сама не очень-то интересовалась его делами, надо думать, потому что была занята своей grand amour, n’est-ce pas?[12]

      Анну эти слова задели, но она смолчала, лишь качнула головой. Как она могла признаться в том, что Эмиль бросил ее, если мать всю жизнь меняет мужчин как перчатки – легко бросает их сама и легко находит новых. Лучше с ней вообще не обсуждать такие темы. Анна вернулась к разговору о Марселе:

      – Он мог попасть в опасную историю. И это сейчас, когда нам надо уезжать из города…

      Мать сделала еще одну затяжку, выжав последнее из коротенького окурка, и раздавила его в пепельнице.

      – А ты-то куда собралась, mon petit chou?[13]

      Анна со вздохом опустилась на край банкетки, где раньше спала мать:

      – Честно говоря, понятия не имею. – Дальше она рассказала обо всем, что творилось в Лувре в последние дни, и о предложении сопровождать коллекцию произведений искусства – в том числе «Мону Лизу» – в некое

12

 Великой любовью, не так ли? (фр.)

13

 Голубушка (фр.).