Поцелуй Зимы. Надя Хедвиг

уже сделать себе кредитку… Я закрыла дверь и вернулась на кухню.

      Наверное, слишком много заказов. С кем не бывает.

      Лестер хищно принюхался. Наум сидел на столе у него перед носом и так и норовил заехать нетерпеливо виляющим рыжим хвостом по лицу.

      – Слушай, Лестер, – начала я, положив коробку на плиту, подальше от вечно голодного кота.

      – Слушаю, моя радость.

      – Ты чего-то недоговариваешь.

      – Ты тоже. Ты вот хотела сказать, чего точно не будешь делать. Только сначала… Ах, per favore[1].

      Я поставила перед ним тарелку с треугольником горячей «Маргариты» и положила его пальцы на край тарелки. Наум тут же сунул нос ему под руку.

      – Какая настырная кошечка! – с умилением протянул Лестер.

      – Это мальчик!

      Я тоже взяла себе кусок и прислонилась бедром к тумбочке.

      – Так что ты будешь делать? – повторил Лестер.

      Кто еще тут настырный.

      – Я точно знаю, чего делать не буду. Не буду оживлять фантазии. И влипать в волшебные истории. Хватит.

      Лестер прыснул в тарелку.

      – А чем ты только что расплатилась за пиццу, позволь узнать?

      Наум уже было совсем близко подобрался к тарелке, но Лестер, безошибочно прицелившись, щелкнул его по носу. Кот выгнул спину и зашипел.

      – Эй! – Я подхватила Наума под брюхо. Тот полоснул меня длинным скрюченным когтем и ощерился. – Вот ты! Я же спасла тебя от двух ужасных детей!

      Кот, явно не оценив моего великодушия, начал вырываться – пришлось поставить его на пол.

      – Если хочешь знать, я вообще не заплатила, – закончила я.

      Лестер блаженно улыбнулся.

      – Ты не сможешь, – сладко протянул он и погрузился зубами в пиццу. – Ммм, Мадонна! Это божественно! Ты не сможешь жить без этого.

      – Еще как смогу.

      Лестер молча жевал. Наум принялся наворачивать круги вокруг кушетки. Я сжалилась и положила в его миску кусочек.

      – И кем же ты хочешь стать, когда вырастешь? – осведомился Лестер с полным ртом. – Надо думать, писателем? Я периодически слышу тут шорох бумаги.

      – Вот уж нет. Лучше мне больше ничего не писать. Одно дело – воспоминания. Другое – придумывать с нуля. С Эдгаром все начиналось именно так.

      – Ты разве его описывала? Я думал, только придумала…

      – И придумала, и описала, и фотографию подходящую нашла. Все в лучших традициях «Чернильного сердца».

      Лестер задумчиво склонил голову. Вряд ли он знал, что такое «Чернильное сердце» – я никогда не видела, чтобы он читал книги или смотрел фильмы. Но ему это было и не нужно.

      Лестер облизал пальцы и начал загибать их по одному.

      – То есть никакого волшебства – это раз. Отказаться от мечты детства – два. Браво, моя радость. Не замечал у тебя раньше мазохистских наклонностей.

      Я хотела сказать, что он много чего не замечал, но прикусила язык. Спорить с Лестером можно добрые сутки напролет и так никуда и не продвинуться. Лучше просто дождаться, пока он уйдет.

      – Очень вкусно. – Справившись с пиццей, Лестер вытер

1

 Пожалуйста (итал.).