Летняя королева. Элизабет Чедвик

Ласковые объятия и поцелуи были восхитительны, но неприятные и довольно болезненные последствия не оправдали ожиданий.

      Людовик, казалось, был вполне доволен. Она подумала, доволен ли Господь и не зачала ли она ребенка. Испугавшись этой мысли, она выбросила ее из головы и отвернулась от мужа. Вскоре Людовик задышал медленно и глубоко – он заснул, однако прошло еще много времени, прежде чем ее собственный беспокойный разум погрузился в дремоту. Алиеноре нужно было о многом подумать, и не в последнюю очередь о том, как вести себя с этим незнакомцем рядом с ней, который смешал свое семя с ее семенем, что безвозвратно их связало – теперь они единая плоть.

      7

      Дворец Пуатье, лето 1137 года

      В алом платье из тончайшего шелка, с короной Аквитании в руках Алиенора сидела в одиночестве у пруда в дворцовом саду. Неумолимое солнце палило весь день, и теперь над городом сгущались сумерки.

      Никто пока не искал ее, но скоро найдут. Свобода делать все, что заблагорассудится, не для нее. Последние две недели она или участвовала в важных встречах и пирах, или путешествовала от одного места назначения к другому, всегда в сопровождении слуг, вассалов и родственников. Каждое мгновение было расписано, словно зоркий купец перебрасывал отпущенные ей часы, как костяшки на счетной доске. Даже стоя на коленях в церкви или занимаясь рукоделием, она знала, что за ней внимательно наблюдают и Людовик, и его свита. Муж не мог оторвать от нее глаз и хотел, чтобы она всегда была рядом, словно драгоценный камень, украшавший его камзол.

      К ночным обязанностям она привыкла, и теперь ей было не так больно; а если Людовик дольше обычного целовал и ласкал ее – даже приятно. Если бы только он не опускался каждый раз на колени, прося Божьего благословения, до того как лечь с ней в постель, и после, благодаря Его, ожидая при этом, что жена присоединится к нему! По пятницам и воскресеньям Людовик не ложился с ней в постель, уверяя, что они должны быть чистыми перед Господом, и Алиенора в эти дни спала по старинке, обнявшись с Петрониллой, – только это было уже не то. Замужество и постель оторвали ее от детства. Петронилла требовала рассказать, каково это – спать с мужчиной, но Алиенора отговаривалась туманными замечаниями о том, что таков долг жены.

      Алиенора никак не могла понять, каков Людовик на самом деле. Иногда он казался надменным и отстраненным французским принцем, взирающим на всех с высоты своего положения, но в то же время оставался ребенком, которому соперничающие за его внимание придворные указывали, что думать и делать. Как всякий ребенок, он порой бывал капризным, упрямым и неразумным. И к тому же удушающе набожным – к этому привело его воспитание церковными иерархами, а также его чрезмерная потребность в порядке и системе во всем. В отличие от Алиеноры Людовик не умел приспосабливаться к обстоятельствам. И все же французский принц бывал милым и обаятельным. Он хорошо знал природу, любил деревья и небо, наслаждался скачками в веселой компании, где забывал о надменности и улыбался – обворожительно и нежно. Алиенора находила мужа привлекательным