Наследство последнего императора. Том 3. Николай Волынский

шапки украшены зелено-черными петушиными перьями. На черных рукавах всадников Волков сумел разглядеть алые буквы кириллицей: «БНБИГГ».

      – Что же это за войска? – спросил озадаченно. – Клоуны какие-то.

      Чемодуров качнул головой.

      – Туземная дивизия, однако! – внушительно поправил он. – Дикая, из кавказцев. Которой его высочество Михаил Александрович был начальником.

      – А вот и ошибаетесь, господа, – послышался рядом чей-то голос.

      Господин с небольшой ухоженной бородкой, в потёртом, но аккуратном сюртуке, в котелке, с докторским саквояжем в руке, усмехаясь, тоже глядел вслед кавалькады.

      – Кто же они? – спросил Волков.

      Лицо господина показалось ему знакомым.

      – Преторианцы. Самые что ни есть. Личная гвардия.

      – У генерала Гайды – своя гвардия? – удивился Волков. – Как у главы государства? Так он, стало быть, президент Чехословакии? Или Папа Римский?

      – Президент у них уже есть, союзники назначили.

      – Простите, сударь, – сказал Волков, чуть поклонившись. – Нам не приходилось с вами раньше встречаться?

      Сударь ответить не успел – к нему с воплем бросился на шею Чемодуров.

      – Владимир Николаевич! Владимир Николаевич, отец родной!

      – О, Терентий Иванович! – произнёс господин, ловко отстраняясь от объятия. – Как же хорошо, что вы живы! Не узнал вас сразу, простите. И вас тоже не сразу, – сказал он Волкову, приподнимая котелок. – Ведь Алексей Андреевич, верно? Как нас всех жизнь меняет!..

      Теперь и Волков вспомнил. Перед ними был доктор Деревенко, второй после Боткина лейб-лекарь царской семьи.

      При большевиках он пользовался в Екатеринбурге удивительной свободой. Чекисты пропускали его в ипатьевский особняк в любое время и без ограничений. Доктор приносил письма Романовым и забирал письма от них, рассказывал новости, лечил заболевших, даже среди охранников. Сумел добиться разрешения, чтобы Романовым доставляли продукты монахини из хозяйства местного женского монастыря. Подозревали, что доктор Деревенко стал агентом чрезвычайки. Но доказательств тому не было. Да никто их и не искал.

      – Наслышан, наслышан о вашем мужестве, – сказал доктор Волкову. – Все вами восхищаются. И я – первый.

      – Да не так уж… – смутился Волков. – Просто немного везения… А как вы? И что нас всех ждёт впереди, как вы думаете?

      – Так ведь в двух словах не скажешь… Пройдёмся? Вы, собственно, куда-то определённо направляетесь?

      – Просто гуляем с Терентием Ивановичем, отдыхаем. Никаких дел, никакой службы. Счастье-то!

      И Волков широко развёл руками, словно хотел обнять и доктора Деревенко, и Чемодурова, и солнце, и синее небо, и холодный осенний ветер, и собственную тень.

      – Мне в комендатуру, – сказал Деревенко. – Полагаю, вам тоже надо бы туда. Да и всё равно вызовут.

      – Безусловно, с новой властью следует познакомиться. А почему