Дымовое древо. Денис Джонсон

между добром и злом, – заметил Шкип. – Это борьба между чокнутыми и нормальными. Нам всего-то надо продержаться до того, пока коммунизм не рухнет под грузом собственной экономической несуразности. Под грузом собственного безумия.

      – Может, коммуняки и не в своём уме, – ответил полковник, – но они отнюдь не безрассудны. Они верят в свой командный центр и в силу своего немыслимого самопожертвования. Боюсь, – сказал полковник и глотнул из бокала; из-за этой заминки показалось, что это и есть конец фразы – что он просто боится… Но он прочистил горло и продолжил: – боюсь, это и делает коммунистов неудержимыми.

      От разговоров такого рода Сэндс смутился. Они не вызывали у него доверия. Здесь, в джунглях, он обрёл радость и узрел истину, здесь, где жертвы смыли кровью ложную веру, командный центр прогнил, а коммунизм умер. Они вымели всех хуков отсюда, с Лусона, и рано или поздно выметут вообще всех до последнего коммуниста на планете.

      – А помните ракеты на Кубе? Кеннеди смог дать им отпор. Соединённые Штаты Америки дали отпор Советам и заставили их отступить.

      – В заливе Свиней он поджал хвост и бросил кучу славных парней подыхать в грязи – нет-нет-нет, пойми меня правильно, Шкип. Я сторонник Кеннеди, я патриот. Я верю в идеалы свободы и всеобщей справедливости. Я недостаточно рафинирован, чтобы этого стыдиться. Но это не значит, будто я смотрю на свою страну через розовые очки. Я служу в разведке. Я ищу правду.

      Из темноты подал голос Питчфорк:

      – Я в Бирме познакомился со многими неплохими ребятами из Китая. Мы костьми друг за друга ложились. Некоторые из этих же самых ребят сейчас – правоверные коммунисты. И я жду не дождусь, чтобы увидеть, как их пристрелят.

      – Андерс, ты трезв?

      – Слегка.

      – Боже мой, – сказал Шкип, – как же жаль, что он умер! Как это случилось? Куда нам теперь идти? И когда же настанет тот день, когда нам не придётся больше повторять это снова и снова?

      – Не знаю, в курсе ли ты, Шкип, но тут на нашей высоте есть один боец, который считает, что это сделали мы. Наши. Наша контора. В частности, под наше внимание попали добрые друзья Кубы, те парни, что курировали операцию в заливе Свиней. Потом расследование, комиссия, Эрл Уоррен[18], Рассел[19] и все остальные – Даллес[20] и тот позаботился, чтобы отвести любое подозрение. Очень над этим потрудился. Заставил нас выглядеть кругом виноватыми.

      Эдди резко распрямился. Его лицо находилось в тени, но вид у него был нездоровый.

      – Не в силах выдумать ни одного хоть бы самого завалящегося палиндрома, – объявил он. – Так что, пожалуй, откланяюсь.

      – С тобой всё в порядке?

      – Чтобы вести автомобиль по дорогам, нужно хоть немного воздуха в лёгких.

      – Дайте ему воздуха, – велел полковник.

      – Я доведу тебя до машины, – сказал Шкип, но почувствовал ладонь полковника на своей руке.

      – Не беспокойся, – ответил Эдди, и вскоре они услышали, как с другой стороны здания заводится его «мерседес».

      Тишь.

18

Эрл Уоррен – председатель Верховного суда США в 1953–1969 гг., глава комиссии по расследованию убийства президента Кеннеди.

19

Ричард Рассел – высокопоставленный сенатор-демократ, также принимал участие в расследовании убийства Кеннеди.

20

Аллен Даллес – знаменитый американский дипломат и разведчик, глава ЦРУ в 1953–1961 гг., позднее также принимал участие в расследовании убийства Кеннеди.