Табакерка. Повести галантных времен. Наталья Геннадьевна Проталина

Капризы Полигимнии

      Взбодренный известиями Сегюра, а также тем, что театр доехал почти в полной сохранности (пропал лишь один сундук с реквизитом, поломалась пара-тройка бутафорских мечей, да несколько актеров постарше слегли в лихорадке, подхватив по дороге простуду), граф совсем повеселел. Лихорадка сколько-нибудь серьезных опасений не внушала, но к больным был вызван доктор, а старая графская няня отпаивала их своими настоями, которые, как уверяла она, помогут несравненно лучше всех немецких лекарств.

      Произведя ревизию костюмов, театральная швея Анфиса Неволина – мать балерины Малаши, пришла к выводу, что пропал в основном совсем незначащий хлам, который она собиралась пустить в переделку и на штопку. До сих мелочей граф не опускался и даже не дослушал отчет Анфисы Терентьевны до конца. Ему уже не терпелось поскорее заняться делом – обдумывать мезансцены, придумывать декорации, расставлять реквизит и раздавать распоряжения актерам.

      О сладостный запах театра! О сладчайшие звуки музыки! О, Мельпомена и Терпсихора! Неужели вы снова царите в сем скромном жилище!

      Первый день граф ходил как шальной. Руководил, повелевал, размещал, увещевал. На утро следующего объявил репетицию «Несчастья от кареты». Это для разбегу, пояснил он капельмейстеру. И тот, послушно кивнув, чихнул в сторону, ибо был в числе простуженных.

      По совету Сегюра граф решил, что представление начнется уже от входа в дом. Въезд императрицы будет обставлен торжественно и графский подарок она получит вовсе не как его подношение, а как дар Небес, преподнесенный самим Зевесом. Для сего он велел пристроить на галерее, что над сенями некое подобие полатей, или верхнюю сцену, как называл это сооружение граф, где и будет царствовать Зевес, ниспосылающий Амура к ногам Екатерины.

      Амуром, слетающим на лонжах с верхней сцены, предстояло стать Маланье Неволиной, которая еще совсем недавно дебютировала в роли Ангела, принесшего благую весть самой Богородице. Девушка была так легка, что удержать ее не было особенной проблемой. Трудность была лишь в том, чтобы придать Амуру, пикирующему вниз, некое подобие летящей птицы. Для того лонжи было решено прикрепить к талии, а также к ножкам балерины. Этому воспротивился было месье Робер Паскаль, но постигнув, что спорить с графом, с головой погруженным в свои идеи, бесполезно, отстранился и принялся шлифовать искусство балетной труппы, хотя временами еще сокрушался из-за отсутствия Малаши, которая делала все балетные па во сто крат лучше остальных. Она была единственной, кому можно было без колебаний доверить первые партии в любом танце, но увы…

      Пока строили верхние подмостки, сам устроитель празднества трудился над стихами, именуемыми им же одой. Фридриху Штальбауму было велено положить сию оду на музыку и выучить с хором. Ода должна стать приветственной песней, встречающей государыню. И в то же время тому отрывку, что более всего брал за сердце, предстояло быть увековеченным на камне, что составит основание табакерки, которую граф был намерен преподнести