Обжигающий след. Потерянные. Анна Невер

в своей комнате за книгами. Не мешкая, Тиса спустилась в кухню. Спустя пятнадцать минут с нагруженным снедью подносом она почти миновала второй этаж, когда ее застал оклик Марьи Станиславовны. Войнова со вздохом составила поднос на подоконник, и поторопилась предстать под хозяйские очи.

      Сиятельная матрона сегодня блистала крупным сапфиром в драгоценном колье. Сиреневое платье тяжким бурлачным трудом стягивало пышные телеса на уровне талии, плечи прикрывала воздушная кисея. А из объемной как корабль прически мачтами торчали три мохнатых черных пера.

      – Милая, вы мне как раз и нужны, – протянула гнусавым голосом Отрубина, что означало одно – хозяйка вновь пребывает в возвышенных чувствах.

      Тиса приветственно склонила голову, краем глаза заметив у дверей красной гостиной не менее роскошно разодетого Льва Леонидовича. Отрубин выдавал экономке очередные указания, блестя лихорадочным взглядом и то и дело посматривая на часы.

      – Лизушке нужна компаньонка на вечер. Думаю, вы как раз подойдете, – милостиво улыбнулась Марья Станиславовна, не иначе как считая себя благодетельницей.

      Тиса попыталась убедить, что идея не совсем удачная, и более опытные Оливия и Есения подойдут для столь ответственной роли куда лучше ее. Но Марья Станиславовна не желала слушать.

      – Глупости! Они подслеповаты и по годам не подходят. Нет, вы будете смотреться рядом Лизушкой гораздо лучше, – произнесла она таким тоном, словно подбирала портьеры под цвет стен.

      – О чем ты, Мари? – Лев Леонидович, отпустив Рину, обратил внимание на супругу.

      Пожелание жены, сделать постоялицу компаньонкой дочери, не особо воодушевило главу семейства.

      – Лиза не нуждается в компаньонке. Хотя, – он смерил девушку взглядом, что-то прикидывая в уме, – если ты так считаешь, дорогая, то пусть будет по-твоему. Только прошу вас помалкивать, любезная, это вам не увеселительная вечеринка. И прикройте шалью шею.

      – Ну, что я вам говорила? – улыбнулась блаженно Марья Станиславовна. – Даже Левушка согласен, что вы наилучшая партия.

      Тисе очень хотелось сказать, что она думает о подобном согласии и отказаться, лелея гордость, но не стала этого делать. Все же Марья Станиславовна не виновата в грубости супруга. Памятуя о гостеприимстве хозяйки, Тиса поддалась на уговоры.

      – У вас есть более нарядное платье, милая? – поинтересовалась Отрубина, озабочено оглядывая платье постоялицы.

      – Нет.

      Раз уж принимают за голодранку, пусть такую и терпят. Все ее платья вместе взятые все равно будут смотреться хуже, чем хозяйские шелка.

      К шести в чайной уже был накрыт стол и на белой скатерти разложено фамильное серебро, расставлен великолепный голубой сервиз из тончайшего фарфора, с золотыми каемками. Лев Леонидыч в тысячный раз придирчиво оглядел красную гостиную. Подбежав к статуе дракона, со всей деликатностью подвинул ее ближе к креслам на полметра. Отошел, оценил, и снова подвинул. Затем потер кружевным рукавом золотой пагон.