Любовный эксперимент по-американски. Елена Армас

наклонившись, тихонько шепнул:

      – Твой Лукас идет на помощь.

      Мой Лукас…

      С моих губ слетел странный звук.

      К счастью, сосед уже взялся за дело. Через несколько минут диван вновь стоял где положено, и Лукас провел хрупкую старушку внутрь. Я осталась у порога.

      – Проголодался? – осведомилась Адель. – У меня осталось немного лазаньи от завтрака. Кстати, по-моему, ты слегка похудел.

      – Неужели? – как ни в чем не бывало откликнулся Лукас, словно они со старушкой знакомы уже сто лет. – По-моему, я в неплохой форме. Видите? – заявил он, напрягая бицепсы.

      – Ах, негодник! – захихикала Адель, шлепнув его по руке.

      Я застыла в дверях, не в силах оторваться от созерцания печальной, хотя и невозможно милой сценки. Как удается Лукасу быть столь обходительным и одновременно настойчивым? Он оглянулся, застав меня врасплох. Зайдешь?

      Я нерешительно топталась на пороге. Не знаю, что он рассмотрел в моих глазах, однако, повременив, сказал ласково и в то же время твердо:

      – Зайди к нам, Рози.

      Я машинально сделала шаг вперед и присоединилась к ним в гостиной.

      Заваривая чай, Адель болтала без умолку. Заверила нас, что вечером ее навестит дочь, и наконец задремала, а мы вернулись в квартиру Лины. В нашу квартиру, невольно отметила я.

      Дверь захлопнулась, и мы встали, прижавшись спинами к стене.

      – Это было… волнительно, – прошептала я. – Просто душераздирающая сцена.

      – Ага, – устало согласился Лукас, закрыв глаза. – Что делать, такова жизнь. Бывает, что сердце оказывается не на месте.

      По его лицу пробежала тень, которую я замечала уже не раз, и меня черт дернул за язык:

      – Похоже, у тебя как раз не на месте? Поэтому ты и решил на время покинуть Испанию?

      Лукас лениво поднял веки и одарил меня тяжелым взглядом.

      – И да и нет. Сердце мне никто не разбил, если ты об этом, Рози. Таких шансов я никому не давал.

      Интересно, что означает его ответ… Он никогда не влюблялся? Отчего уехал из Испании? Допустим, речь не о несчастной любви, тогда в чем дело? Сам ведь признал – сердце не на месте.

      – У дедушки болезнь Альцгеймера, – нарушил тишину он. – Начал принимать меня за своего младшего брата. Со временем я перестал его поправлять. Брат – значит брат. Естественно, я не знал диагноза Адели, но…

      – Все понял и с ней повел себя точно так же, – закончила за него я. – Прости, что заставила вспомнить. Наверняка тебе пришлось нелегко.

      Слова Лукаса запали мне в душу, заставили понять его боль. Положив руку ему на предплечье, я ощутила тепло мужского тела.

      – По-моему, ты доставил Адели несколько минут счастья. Пусть немного, но уж сколько есть…

      Опустив взгляд на мои пальцы, Лукас о чем-то задумался, а потом, без всяких предупреждений, крепко меня обнял.

      – Черт, так хочется надеяться, что веду себя правильно, – пробормотал он почти в ухо. Я словно окунулась в его тепло, испытывая уют и в то же время легкое потрясение. – Что думаешь, Грэм?

      – Э-э-э… – запнулась я и, зажмурившись, шепнула: – Да, правильно.