Сын Золотого Неба. Глаза Дракона. Лина Лау

сыграли ключевую роль в Великой Охоте.

      Но дело было совсем не в этом.

      Аран понимал хитрость – на словах отречься от своих предков, дабы выжить и защитить их наследие, но идейную ненависть к собственному народу со стороны его же представителей ни понять, ни принять не мог. Это казалось ему преступным и противоестественным – помогать уничтожать собственное прошлое, выжигать свою кровь,

      Не исправить ошибки предков, не начать всё сначала, помня их ошибки.

      Разрушить.

      Дети Хаоса, Дети Мрака – вот кем были эти отрекшиеся в глазах Арана. Последователи Убийцы Светил и его философии всеобщего уничтожения ради равенства душ! Столько народов погибли, навсегда сгинув в Бездне, а теперь они уничтожали собственный.

      Предатели.

      Предательство было тем преступлением, которое Аран простить не мог.

      И, несмотря на всю свою доброжелательность, не желал.

      Из-за предательства он потерял всё, что имел.

      Из-за предательства погиб его саи-ри.

      Из-за предательства родился Аран…

      ГЛАВА 8. Руни Талэ

      Пять лепестков шие-си устремились каждый в свою сторону, заключённые в круг королевского пурпура – главный символ Умэ-Цаали повторялся в интерьерах, одежде, самой жизни северян с весьма утомляющей взгляд Руни частотой. Конечно, не могло его не быть на массивных дверях Зала Советов. Вырезанный искусными мастерами, а иных в этом краю не водилось, он казался неуместным в мрачном и суровом интерьере замка – как легкомысленный венок на голове залитого кровью врагов воина, как пышный бант на драконьей шее.

      Руни никогда до конца не понимал эту глупую любовь цишен к столь невзрачному цветочку. Нет, красоту природы увидеть он вполне был способен, и лесная благоухающая лесная поляна была бы приятна его взору, но возводить свою любовь к чему-то столь незначительному в культ – перебор.

      Ну в самом деле, шие-си – не пышная и гордая роза или разливающий медовый аромат пион, не коварная лилия, не завораживающе роскошная магнолия, даже опасный в своей простоте ядовитый лютик! Простой и незамысловатый, шие-си был повсюду и тем раздражал – при том, что рос он только в Шиеш'Баа, и паломничество в тот край было священным долгом всякого порядочного цишен.

      Ну и племянничек у себя в поместье вырастил эту гадость, невесть как.

      …Вспоминать о коронации, когда, вместо положенного во всякому порядочному государю венца, ему водрузили на голову венок из этих цветочков, и вовсе не хотелось – что за вздор. Что за насмешка!

      Нелепость…

      И он уже много лет жил в этой нелепости.

      Слишком много.

      …Руни со вздохом зашёл в Зал Советов, придавая своему лицу суровости и невозмутимости, чтобы не позволить хоть кому-то заметить своё смятение.

      Нельзя им показывать свою уязвимость.

      Иначе – сожрут и костей не оставят, голодная до его крови волчья стая.

      Он бы, собственно, и не был против исполнить их мечту и оставить, наконец, ненавистный