Сын Золотого Неба. Глаза Дракона. Лина Лау

может, беря это имя, он того и добивался.

      Продуманно…

      Так или иначе, о господине Талэ Руни слышал ещё до того, как познакомился с ним лично и, признаться, у него тоже сложилось впечатление, что это какой-то невероятно величественный, строгий и, наверное, почти богоподобный шесс'ен, рядом с которым даже ледианские короли чувствовали бы себя жалкими и малозначительными.

      Мальчику так и представлялась эта высокая тёмная фигура с пылающей зеленью глаз, от которой чёрным ветром разносилась бы Тьма, которой тот был бы пропитан – с таким личным именем ничего иного и быть не могло.

      Но, помимо всего этого, у мальчика возникали и какие-то неясные ассоциации.

      Наравне с тёмным образом возникал и иной, пусть всего на мгновения, но зато до странного ярко и отчётливо – смуглый и улыбчивый юноша, чьё лицо и плечи были усыпаны веснушками, в котором плескалась жажда свободы и справедливости.

      А в другие моменты на том же лице – копоть и засохшая кровь, и слёзы в глазах, отчаяние и горе – в них же.

      Те глаза, казалось, беззвучно кричали, но столь невыносимо, что, пожалуй, окажись это правдой, слухи о смертоносности взгляда Брата Дракона оказались бы даже слишком правдивы.

      Столкнувшись с Араном в реальной жизни, Руни понял – собственно, именно такое, только более юное, измождённое лицо ему и представлялось.

      Точность вымышленного образа, его излишнее совпадение с реальностью способны были ввести в ступор, но в тот момент Руни было не до размышлений на такие темы. Позже же ощущение того, что какие-то вещи казались слишком знакомыми, стало настолько привычным, что он устал удивляться и даже хоть сколько-то обращать на это внимание.

      Списал это на нормальные для всех саи-ри явления – кто их знал, эти особенности родственных душ? Слишком уж редко они встречались, да и в почёте таком были только у шесс'ен, и за пределами А'Ксаана почти нереально было узнать хоть что-то по этой теме – свои тайны драконий народ, несмотря на все внутренние разногласия, берег свирепо и отчаянно.

      …А'вэди оказался действительно подобен тёмному духу, яростному божеству войны в бою, но в мирной жизни он, на удивление, был тих и скромен, сдержан на эмоции, но всегда приветлив.

      Полуулыбка не сходила с его губ, хотя и казалась, порою, слишком грустной, потерянной.

      Не мрачный и торжественный образ из людских слухов, но молодой мужчина из плоти и крови, Аран казался Руни кем-то настолько родным и близким, что становилось почти страшно – создавалось впечатление, что они были кровными, а не названными братьями, что было в принципе невозможно.

      Впрочем, это было и не важно, мальчик довольствовался тем, что имел, старательно запоминая всё, что связано было с его а'вэди, стараясь окончательно укоренить в своем сознании этот мирный и дружелюбный портрет брата.

      Аран любил чай со степными травами, и некоторые из них было весьма трудно достать на Вольных Островах, однако для своего Повелителя лорды кланов, конечно же, находили их и преподносили в дар.

      Сам же чай он всегда пил чуть остывшим.

      Эта