Сибирский ковчег Менделеевых. Вячеслав Софронов

перед дальней поездкой. Так путник всякий раз, прежде чем решиться идти дальше, собирается с мыслями, не зная, сумеет ли он добраться до цели. Любая дорога всегда манит, завораживает, обещая что-то новое, до сей поры неизведанное. Хотя случается, непредвиденная опасность подстерегает его, когда, казалось бы, он уже почти достиг своей цели и ему осталось пройти совсем чуть.

      Так и предстоящее замужество, а вслед за тем совместная жизнь с человеком до этого совсем чужим и вдруг с этого дня ставшим близким, почти родным, пугала девушку, плохо представлявшую, как сложится их совместное существование.

      Да, Иван Павлович был близок ей своей начитанностью, образованностью, некой строгостью, выдержкой. Но, в тоже время, именно эти качества пугали ее. Хотя бы уже потому, что он был старше, опытнее и она невольно робела в его присутствии.

      Временами он казался ей человеком осторожным в своих поступках, даже нерешительным и холодным. Для нее гораздо ближе были люди открытые, в меру веселые и даже слегка бесшабашные. Такими были друзья ее старшего брата, часто бывавшие у них. С ними она бесстрашно каталась на санках с ледяных гор во время Рождества, водила хороводы, когда они выбирались в деревню, пела песни, каталась на лодке. Потому она плохо представляла среди них Ивана Павловича и даже чуть улыбнулась, подумав об этом.

      Няня, словно прочтя ее мысли, спросила:

      – Чему, Машуня, улыбаешься? Поди, о женихе подумала? Ты хоть скажи мне, он тебе по нраву или решила сбежать из родительского дома, лишь бы человек был хороший? Смотри, обратного хода не будет. Ой, не завидую я ему, зная тебя с молодых лет.

      – Что же так? Или я чем плоха? Или никудышная хозяйка? – полушутя спросила та няню.

      – Откуда мне знать. Коль захочешь, можешь любого осчастливить. Но вдруг что тебе не по нраву, тогда все, лучше поперек дороги не становиться.

      – То верно, не нужно мне перечить, тогда все хорошо будет.

      Теперь уже улыбнулась Паша, и, начав заплетать косы на голове своей воспитанницы, слегка дернула за одну из них, со словами:

      – Нет, ты скажи, душа моя, что у тебя на сердце: жарко али холодно?

      – Ой, Пашенька, сама не знаю, как ответить. Временами, будто бы как сегодня в баньке, жаром обдает, а порой вроде кто лед на сердце положил. Как с этим быть?

      – То, хорошо, значит, жива душа твоя и боится суда божьего, ежели вдруг ошибешься в выборе своем. Иначе и быть не может. Но ты шибко не переживай, со временем все образуется, обустроится. Главное, мужу своему во всем доверься. К тому же я всегда рядышком буду, под боком, подскажу, что да как, все и уляжется. Как матушка моя сказывала: перемелется, мука будет.

      – А ты раньше никогда о своей матушке не вспоминала, расскажи, мне интересно.

      – Да чего могу сказать… Добрая она была, ласковая. Посадит, бывало, нас деток своих к себе на колени, да и гладит по головкам, как я тебя сейчас. А потом плакать начнет. И мы за ней тоже ревем, пока все слезки из нас не вытекут.

      – О чем же вы плакали? – удивилась Маша, обернувшись в сторону своей няни.

      – Все