Кондрат Булавин. Дмитрий Петров-Бирюк

грустно.

      «Не люб, не люб я ей, – думал он с тоскою. – Не хочет и взглянуть на меня».

      Но он ошибся. Дверь из горенки со скрипом распахнулась, на пороге показалась Галя. Порозовев от смущения, она поклонилась Гришке, не сводившему с нее восторженного взгляда. За это время, что он ее не видел, она еще больше похорошела, расцвела.

      Конфузясь от присутствия Гришки, Галя спросила у матери:

      – Мамуня, где батя?

      – Коня седлает. А на что он тебе, донька?

      – Надобно. – И, бросив на Григория лукавый взгляд, она снова ушла в горенку.

      В курень вошел Кондрат.

      – Поедем, Гришка.

      – Поедем, – покорно поднялся тот и, взглянув на горенку, вздохнул.

      – Батя, – послышался из горенки грудной голос Гали.

      – Чего, донька? – спросил Кондрат.

      И Гришке было приятно слышать, как в суровом голосе Кондрата появились ласковые нотки.

      – Батя, – сказала Галя, – может, тебе доведется быть на бахмутском базаре, так ты не забудь, купи мне там ожерелье и верстки.

      – Вот только и осталось мне это дело, – с раздражением сказал Кондрат. – Не до ожерелья зараз… Пошли, Гришка.

      – Ты ж обещал, батя! – с обидой в голосе крикнула Галя.

      Кондрат не ответил и вышел. Гришка обиделся на Кондрата за его грубый ответ дочери.

      Молча вскочили казаки на лошадей и поскакали. Гришка даже и не знал, зачем они едут в Бахмут. Кондрат ему не сказал об этом, а он не посмел допытываться. Долго они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли. Гришка думал о Гале. «Вот ужо куплю ей ожерелье да верстки, – вздыхал он, – тогда проведаю, люб я ей али нет».

      Кондрат долго ехал суровый, замкнутый, не обращая никакого внимания на Гришку. Потом рассказал ему, что понудило его выехать так внезапно в Бахмут.

      Оттуда только что приезжал гонец, сообщивший, что из Воронежа в Бахмут приехал дьяк Горчаков. Дьяк, никому ничего не объясняя, сразу же приступил с изюмскими казаками к описи земель по речкам Бахмуту, Красной и Жеребцу. Бахмутские казаки и работные люди, занятые разработкой соли на промыслах, расположенных по этим речкам, почуяв в этой описи недоброе, встревожились и послали гонца за Булавиным.

      – Как думаешь, Кондратий, – спросил Григорий, – зачем он приехал, этот дьяк-то?

      – Изюмцы что-нибудь подстроили, антихристы…

      На другой день они были в Бахмуте. Толпа казаков и работных людей возбужденно гудела у становой избы, дожидаясь приезда атамана. Завидев еще издали Булавина, казаки, поскидав шапки, повставали, приветствовали его:

      – Здорово, атаман! Здоров был, Кондратий Афанасьевич!..

      – Здорово, браты! – подскакал к ним Кондратий. – Что у вас тут приключилось? Сказывайте.

      Толпа разразилась гневными выкриками:

      – Забижают, Кондратий!.. Отымают у нас землю!.. Отбирают варницы!.. Хохлам отдают!.. Дьяка прислали!..

      – Тише, браты! – поднял руку Кондрат. – Тише!.. Ничего не пойму… Где тот дьяк-то?

      – На