Опасно влюбиться. Делла Сванхольм

думать о замужестве». Эти слова чуть не сорвались с языка Марины. Господи, хорошо, что она вовремя прикусила его! Что бы француз о ней подумал? А это все мать виновата – вечно донимает занудными беседами о поисках жениха, о замужестве.

      – Ничего, – виновато улыбнулась Журавлева. – Просто я хотела сказать, что мужчины и женщины устроены по-разному.

      – Какое свежее замечание! – воскликнул он. – Ты только что до этого додумалась?

      – Нет. Вчера.

      Они оба рассмеялись.

      – А что еще ты можешь поведать мне о мужчинах и женщинах?

      – Больше, пожалуй, ничего. – Она бросила на него лукавый взгляд. – У меня не такой богатый опыт.

      Оливье пристально вглядывался в серо-зеленые лучистые глаза Марины.

      – Я не могу в это поверить. Ты – такая красивая!

      – А вот и десерт, – с облегчением вздохнула Марина. – Я очень люблю крем-карамель, хотя и не француженка.

      – Ты – гораздо лучше, – с теплотой в голосе произнес Оливье. – Ты – особенная.

      Марина смущенно зарделась. Она довольно долго и плодотворно сотрудничала с Оливье, но увидела его впервые только сегодня. И, о Боже, как же ей нравились комплименты француза!

      Они просидели в ресторане еще целый час. Непринужденно беседуя – о том о сем. Оливье рассказывал ей о Страсбурге, Марина ему – о Москве. И им обоим было интересно. Так интересно и хорошо, что в конце концов не хотелось даже уходить.

      Наконец Оливье со вздохом посмотрел на часы:

      – Mon Dieu! Мой Бог! Сколько уже времени! Нет, так нельзя – иначе я просто упаду! И не смогу посмотреть всю ту фантастически интересную Москву, про которую ты мне тут рассказывала. А это будет непростительная глупость.

      Они вышли на улицу. Прохожих в этот поздний час практически не было, и они одни шли по площади Революции по направлению к Моховой.

      – Как же все-таки красиво! – воскликнул француз. Он вновь посмотрел на маковки Василия Блаженного, на башни Кремля, увенчанные звездами, которые волшебно мерцали рубиновым светом. – А ты, наверное, ходишь здесь каждый день?

      Марина от души рассмеялась.

      – Нет, не каждый…

      – Вот если бы я жил в Москве, я бы гулял с тобой здесь каждый день… – Оливье смутился. – Извини. Я лезу в твоею жизнь. Хотя не должен.

      Марина взглянула на него с нежностью, но промолчала.

      Они расстались перед отелем «Националь». Оливье долго смотрел в ее большие лучистые глаза, а потом наклонился и нежно, очень нежно поцеловал ее в щеку.

      – Оливье, – вдруг неожиданно для самой себя произнесла Марина, – у нас в России существует обычай – целовать три раза.

      – Я готов! – радостно воскликнул француз, и поцеловал ее еще два раза. – Замечательный обычай, он мне очень понравился! Но я вижу, ты устала. С сожалением, но отпускаю тебя домой. До завтра, mon amour! – Он бросил взгляд на часы. – О, завтра уже наступило.

      Марина Журавлева спустилась в метро, которое было в десяти метрах