Загадочные свитки. Сергей Бортников

ним стоял… Шниперзон.

      – Ваш коллега уже в кузове, – сияя, как солнце в майский день, сообщил он. – Я с мальцом лезу туда же… А вы…

      – Ты! – оскалил зубы разведчик, таким образом окончательно отдавая предпочтение более доверительному стилю общения.

      (С этой секунды от былой конфронтации между ними не осталось и следа.)

      – Ты, как старший по званию, отправишься в кабину, – все же не преминул поддеть напоследок своего визави Израиль Соломонович, припоминая тому уж слишком высокомерное поведение в недалеком прошлом. – Тем более что с шофером вы уже знакомы.

      – Согласен, – пропустив мимо ушей последнюю фразу, кивнул наш главный герой, не преминув, однако, добавить: – Мог бы подогнать машину прямо на Большой, чтобы мы не били ноги в дороге. Прости за каламбур…

      Добравшись до искомого автомобиля, Плечов рванул на себя его дверцу, которая, к счастью, не отвалилась (хотя для достижения такого эффекта было совсем недалеко), и оторопел от неожиданности. Ибо за баранкой «студера» гордо восседал «лихой наездник» Пашуто.

      Они обнялись.

      – Ну, как тебе моя красотка? – небрежно бросил Семен, запуская двигатель.

      – Что или кого ты имеешь в виду? – как обычно в таких случаях, предпочел «прикинуться шлангом» Яра. – Тачку или жену?

      – Супругу, конечно.

      – Ну, что вам сказать, товарищ ефрейтор? Повезло тебе в жизни. Лелей и береги ее, как знамя полка.

      – Согласен… Вот только я сам, так сказать, далек от идеала, – как-то уж больно горестно протянул Пашуто и сразу же привычно впихнул в рот свежую папироску. – Все пороки налицо: пью-курю… Вот только не гуляю!

      – И то хорошо. Всему свое время. Взяться за ум – никогда не поздно.

      – Думаешь?

      – Уверен… Куда ехать, знаешь?

      – У меня один годами накатанный маршрут. Ни влево, ни вправо свернуть не имею права…

      – О, как ты заговорил! Стихами… Прям Янка Купала.

      – Это кто еще такой? – выбрасывая за ненадобностью очередной жеваный-пережеваный мундштук, устало поинтересовался геройский водитель и тут же, что-то вспомнив, исправился: – А… Иван Доминикович… Наш народный белорусский поэт. Он того… Из-под Молодечно, туда – ближе к Литве. – И Пашуто махнул рукой в неопределенном направлении.

      – Знаю.

      – Год назад вся страна была потрясена его смертью. Кстати, что там у вас в Москве с ним стряслось?

      – Разбился, упавши в лестничный проем, – сухо сообщил Ярослав, которому, со слов Копытцева, были хорошо известны все обстоятельства гибели гениального земляка. – С девятого этажа. За десять, между прочим, дней до собственного шестидесятилетия.

      – Не царское это дело – в чужом дерьме ковыряться… – философски изрек Пашуто. – Если классики гибнут, значит, кому-то это надо!

      – Вот и я о том же, Маяковский. Береги себя… Не высовывайся слишком далеко.

      – Не… Я свое место знаю! – честно признался Семен Александрович, которому были чужды всякие карьерные устремления, на