Город. Савелий Лукошкин

мои были не напрасны.

      – Я здесь работаю, – понял меня Клаас, – Нам подадут из кухни, платить не нужно.

      Я кивнул и отложил меню.

      Подошедший официант – высокий, тонкий и черно-белый – весело улыбался, – Привет, Клаас.

      – Привет, Тим. Как жизнь?

      Тим – веснушчатый, курносый, улыбающийся и, несмотря на это кажущийся очень серьезным и опытным человеком, – пожал плечами, – Неплохо.

      – Принеси два мартовских, пожалуйста. И Фрюлингсброт.

      Тим кивнул и удалился.

      – Что такое Фрюлингсброт?

      Клаас довольно улыбнулся, – Весенний хлеб, если дословно переводить. Но это не хлеб… Попробуете. Его только у нас в городе делают.

      – Что ж, будет материал для обзоров.

      Клаас помрачнел при этих словах, – Да, я как раз спросить хотел… Вы сами придумали сюда приехать?

      – Нет. Меня направила Гамбургская пароходная компания.

      – Да видишь, Артем… – начал он, но тут вернулся Тим с запотевшими кружками темного пива и белой керамической миской, пахнущей чем-то весенним и острым.

      – Спасибо, – сказали мы с Клаасом и Тим ушел.

      Пиво было терпкое, густое, с сильной хмелевой ноткой. Пригубив, я попробовал Фрюлингсброт – мелкую хрустящую рыбку, обжаренной в тертых помидорах, моркови и перце.

      – Вкусно. А почему весенний хлеб?

      – Когда город был основан, хлеба постоянно не хватало. Его возили в основном с материка, морем. А с морем были те же проблемы, что и сейчас.

      – Облачный фронт? – попробовал блеснуть я.

      – Да, вроде того. В общем, того, что здесь выращивалось, хватало дай бог на зиму. А к весне муки в городе никогда не бывало. Зато как раз весной приплывала вот эта рыбка.

      И Клаас захрустел рыбкой.

      – Интересно, – сказал я, – А с пропажами детей?

      Дожевав и выпив, Клаас отер бороду и посмотрел на меня, – Пропадают. Что тут еще скажешь.

      В газетах, – говорю, – Ни слова не видел.Ты, наверное, недавно в городе, – пожал плечами Клаас.Две недели.Последнее исчезновение было месяца два назад. Насколько я помню.И никого из пропавших не нашли?Кого-то находят. Но многих нет, – он вздохнул, откинулся на спинку кресла и иронически поглядел на меня, – Ты думаешь о каком-то журналистском расследовании? Или, не дай-то бог, планируешь добавить остренького в свои отчеты?У меня полно времени, – честно говорю я, – А тут интересное и доброе дело. Соблазнительно.

      Клаас рассмеялся, но тут же посерьезнел и сказал, – Я бы на твоем месте лучше изучил историю города. И подыскал бы себе работу. Так, на всякий случай.

      – На какой еще всякий случай… – начал я, но Клаас махнул рукой.

      – Но можно заняться и расследованием, – сказал он.

      Мы взяли еще по пиву, закурили, и Клаас начал рассказ.

      – Дети пропадают всегда, это понятно. На то они и дети.

      – Стало пропадать больше?

      – Больше, – кивнул он, – И не только в этом дело. Город не такой и большой. И уехать отсюда не так-то просто,. Поэтому так или иначе дети обычно находились.