Шёпот Колыбели. Кетаб третий. Виктор Паршаков

этим человеком был я. Потом он полюбил Эрвейну, и я словно исчез из его жизни. А когда Эрвейна умерла, главное место в сердце отца занял Мантис, её сын. Да, мы сродные братья. Наверное, поэтому мы не ладили с самого детства. Видя, как отец балует Мантиса, я решил стать лучшим во всём – хорошо учился, старался добиться успехов в военном деле. Я постоянно пытался доказать отцу свою любовь и преданность. Мне казалось, если я стану лучшим, он… снова полюбит меня… как тогда, в детстве, до Эрвейны.

      Мужчина кинул в огонь очередную ветку, стал пристально смотреть на пламя. Принцесса замерла, не в силах пошевелиться. Мягкие пальцы Дара опустились на виски. Она ясно Читала, как нелегко даются Стратусу эти слова, которых он не произносил ни разу в жизни.

      – В пятнадцать отец отправил меня в первый военный поход, – наконец продолжил он. – Я был так рад! Я думал, он гордится мной и моими успехами. С каждым годом военных операций становилось больше, одна опаснее другой. Но каждый раз, возвращаясь в Лонгард, я видел на лице императора не гордость, а…

      – … разочарование… – догадалась девушка.

      Принц взглянул на неё, криво усмехнулся.

      – Да, разочарование. Холодная досада разочарованного отца вместо такой желанной любви. Я думал – он разочарован итогами походов, и старался раз за разом добиваться большего. Больше рабов. Больше трофеев. Больше земель. Но я ошибался. Он был разочарован тем, что я вновь и вновь возвращаюсь живым. Отец любил Мантиса, и всегда хотел видеть своим преемником именно его. А я… я должен был погибнуть на передовой, освободить брату дорогу к трону. Но я упрямо возвращался. Год за годом. Раз за разом…

      Стратус вздрогнул, когда Виоланта коснулась его плеча. Её мягкие руки скользнули по его груди и спине, и через миг она обняла его, уткнулась лицом в шею, обожгла горячим дыханием.

      – Мне очень жаль… – тихо проговорила она.

      Мужчина замер на мгновение, а потом медленно заключил её в объятия.

      Это всё неважно, хотел сказать он, но не сказал. Молчание, уютное и единственно возможное сейчас, прокладывало хрупкую тропинку друг к другу над пропастью из боли. Огонь потрескивал и дарил тепло, небо над головой постепенно темнело, а они всё сидели, обнявшись, и каждому становилось легче.

      Виоланта мягко отстранилась, едва принц осторожно провёл рукой по рыжим волосам и прикоснулся к ним губами. Щёки вспыхнули румянцем, разливаясь жаром по всему телу.

      Стратус нехотя поднялся на ноги, отряхнул штаны от хвои.

      – Твоему гвардейцу точно можно доверять? – спросил он.

      – Да, Эдиан скоро придёт и принесёт всё, что обещал. – Девушка накинула на плечи плащ, пряча красное от стыда лицо в капюшон.

      – Хорошо. – Мужчина вытащил из ножен меч, взглянул в тёмную вереницу деревьев. – Я принесу ещё хвороста, пока совсем не стемнело. Может, придётся заночевать здесь.

      Он быстро пошёл прочь, тщетно стараясь выгнать из памяти нежное прикосновение девичьих рук к груди, чудесный запах её волос, жаркое дыхание на шее у самого уха.