Невидимка из Салема. Кристоффер Карлссон

обычно берешь ее тусоваться? – допытывался я.

      – Лучше со мной, чем с кем-то еще.

      Я пьяно рассмеялся.

      – Ну ты прямо как папочка.

      – Может, и так.

      – А ей это нравится?

      – Почем мне знать, – огрызнулся он и отмахнулся от меня. – Тебе деньги не нужны, кстати?

      – А что?

      – Я знаю, где они.

      – Откуда ты знаешь?

      Он щелкнул себя по носу.

      – У меня хороший нюх.

      – Деньги не пахнут, – удивился я.

      – У всего есть свой запах, – ответил Грим и поднялся с дивана, прошел на кухню и остановился перед шкафом, висящим над раковиной и плитой.

      На шкафчике стояли дорогие бокалы, несколько ваз, старая жестяная лейка и увесистая ступка моего дедушки. Грим рассматривал предметы и одновременно втягивал воздух.

      – Эта, – показал он на одну из ваз.

      – Которая?

      – Вон та, с цветами, слева.

      – Она пустая. – Я вопросительно посмотрел на него. – Я видел, как мама вчера ее мыла.

      – Поспорим?

      – На сколько?

      – На половину того, что там есть.

      – А что получу я, если ты ошибаешься?

      Он поколебался.

      – Мое ружье.

      – Мне не нужно твое ружье.

      – Тогда я продам его и отдам тебе деньгами.

      Его самоуверенность меня забавляла, но я, пошатываясь, забрался на стул и ощупью нашел вазу. Под пальцами захрустели купюры. Я показал их Гриму, который не выглядел особо удивленным.

      – Сколько там?

      Я слез со стула и пересчитал деньги.

      – Тысяча шестьсот.

      Он протянул руку.

      – Половина – мне.

      Я понял, что он действительно ждет их, мы ведь побились об заклад. Эти деньги мои родители наверняка откладывали на что-нибудь. Не так много накопили, но это были наши деньги.

      – Я не могу отдать их тебе.

      Его взгляд помрачнел.

      – Мы же поспорили.

      – Но это деньги моих родителей. Я не могу.

      – Но мы поспорили. Нельзя нарушать правила.

      Я долго смотрел на него, представляя расстроенное лицо матери. Протянул ему пятьсот крон и еще три купюры по сто.

      – Почти хватит на новый плейер, – сказал он, сложил их и засунул в задний карман.

      У меня начались галлюцинации, потому что я постоянно на ногах. Изредка мне удается прикорнуть, но чаще я не сплю несколько дней подряд. И это лучшее, на что я способен? Интересно, наркотики или что-то подобное помогут? Сейчас я понимаю, что это решение – правильное, так и следовало поступить. Слабак, просто слабак.

      Я больше не позволяю себе приближаться к твоей двери. Пишу тебе и путешествую по разным местам, чего не любил в детстве. Пришло осознание, что нельзя поймать того, кто постоянно движется. Его просто не видно, остается лишь размытая тень на фотографиях. Если б ты оказалась со мной в одном вагоне, то обратила бы на меня внимание? Узнала бы меня? Не думаю. Ты ведь ничего не помнишь, ты все забыла.

      Хочу,