Кризис Ж. Евгения Батурина

да, – подтвердил Боря, проследив за моим взглядом. – В детстве я был кудряв.

      В большой комнате Борино кудрявое детство было представлено шире. Я насчитала семь его фотографий – и в школьной форме, официальные, и летние, любительские. На одной он был изображен рядом с красивой строгой женщиной в льняном брючном костюме и белых туфлях на квадратном каблуке.

      – Это тетя? – спросила я.

      – Нет, ты что, это мама. Тетя нас сфотографировала у Морвокзала.

      – А ее фотографии есть?

      – Да, в альбоме где-то. А, и вот здесь, за стеклом.

      Я осторожно отодвинула дребезжащее стекло старого буфета – так чтобы не упали выстроенные в ряд цветные фигурки дельфинчиков, – и достала снимок.

      – Они с мамой что, близнецы? – поразилась я. Лица у сестер были почти идентичными, только выражение совсем разное. Прямо лед и пламень.

      – Нет, тетя старше на пять лет, – ответил Боря.

      И теплее на пятьдесят градусов, чуть не сказала я. Вместо этого спросила:

      – Как звали тетю?

      – Тетя Миля. Эмилия Львовна. А мама – Оделия.

      – Эмилия и Оделия! Красиво. Большинство девочек в детстве хотят, чтобы их звали примерно так.

      – Ты-то, наверное, не хотела, – предположил Боря.

      – Нет. Я хотела быть Катей или Машей. И чтобы от меня все отстали с вопросами.

      Боря неожиданно поцеловал меня в макушку и пошел на кухню, я услышала, как засипел чайник.

      Я села на диван, потом передумала, встала, открыла первый попавшийся ящик буфета. Вытащила оттуда еще одну фотографию – усталого худого мужчины с грустными глазами. Внизу она была подписана: Шевелев А. И.

      Вернулся Боря, увидел нас с Шевелевым и вдруг рассмеялся:

      – Пока я ставил чайник, ты раскрыла семейную тайну. На это тебе потребовалось тридцать секунд, а нашей семье – тридцать лет.

      – Семейная тайна – вот этот мужик? – не поверила я.

      – Да, доктор Шевелев Алексей Игнатьевич. Главврач больницы, в которой тетя работала медсестрой. Ее большая и единственная любовь. Все вокруг думали, что тетя Миля – старая дева. У нее же не было детей, она никогда не была замужем. И однажды выяснилось почему. Встретила этого доктора еще в юности и любила до самой его смерти. А скорее всего, и после нее тоже.

      – Он, конечно, был женат?

      – Ну естественно. Но ответные чувства испытывал. Когда моя мама об этом узнала, не разговаривала с тетей Милей два года. Она у меня женщина строгих нравов.

      – Ничего себе. А ты знал о докторе Шевелеве?

      – В пятнадцать лет узнал. Приехал к тете раньше на день – точнее, приехал как надо, но они там что-то с датами напутали. Забегаю в квартиру и вижу задумчивого доктора в семейных трусах. Я с ним был хорошо знаком, тысячу раз к тете в больницу заходил.

      – И что он?

      – Спросил, хочу ли я яичницу. Я хотел.

      Понятно теперь, отчего доктор такой усталый. С ума сойдешь столько лет врать.

      – Кстати, эту фотографию, – Боря