Когда Богам не всё равно. Варвара Гребенюкова

одежды. Я благодарно посмотрела на неё, она смотрела с тревогой.

      Взяв одежду, переоделась, отойдя в дальний угол, не принято стеснятся здесь, да я, и не собиралась. Одежда радовала, отсутствие белья печалило, белья не было, не просто в наличии, а не было в принципе! Ходили так! при месячных – квест, ходить с зажатой тряпкой между ног. Решила не концентрироваться на этом, а порадоваться хорошим, кожаным сапожкам, высокие под коленки, спереди длинная шнуровка вместо подошвы толстая, жесткая кожа – это лучше деревянных, пыточных инструментов которые были на мне. Наконец переодевшись, обратила внимание на тётку, она не ушла, стояла, смотрела на меня.

      – Как ты Дарьюшка?

      Столько тревоги было в её глазах, ещё, она была бледная, не здоровая бледность, я вспомнила, что она ещё и тяжело дышит. А лечатся здесь молитвами. Я, вздохнула, подошла к ней, взяв за руки, потянула к лавке, мы сели, хотелось её успокоить, хорошая она женщина.

      – Тётушка – я выдала звук, как у скрипучей двери, прочистив горло, повторила

      – Тётушка не тревожься.

      Голос оказался у меня очень похожий, на мой, прежний. Тётушка быстро осмотрелась, нельзя здесь тётку, тёткой называть, – матушка она – только мне плевать, я уезжаю.

      –Знаю, что о благе моём печешься, прости, что невольно заставила тебя, беспокоится. Судьбу свою я приняла, ибо пути Господни, неисповедимы. Не мне противится, воле Господа нашего, ибо без ведома его, ни чего не делается.

      Вот это я завернула! У тётки аж лицо вытянулось – эх тётка, я сама в шоке – подумала и невинно улыбнулась ей, она выдохнула, и оглядевшись, обняла меня. Шмыгая носом тётушка, давала мне наставления, о кротком поведении перед отцом, а потом перед мужем. Расплела мне волосы, расчесала и заплела новую косу, вплетая узорчатый шнурок.

      – Пора.

      Сказала Просковья, глядя в маленькие окошки под потолком. Я попрощалась с монахинями, они сухо попрощались, провожать меня вышли: настоятельница и тётка.

      Пройдя через двор, вышли в ворота, там был ещё один двор и ворота поменьше. Во дворе стояла телега, в ней сидели мужчина, на поводьях и женщина, Даша её знала, это жена дядьки Савелия – Груня – Савелий брат отца. Вокруг телеги верхами было восемь наездников, среди них управляющий отца Степан, который и сообщил Даше, о воле князя и о последствиях её отказа.

      Попрощавшись с монахинями, я села в телегу, дорога ждёт длинная как раз, будет время обдумать всё и пройтись по знаниям, которые мне оставила бывшая хозяйка тела.

      Медленно, очень медленно мы ехали, я перерыла всю память Даши, к сожалению там очень мало информации и очень много молитв, псалмов. Я прежде не владела ни какими религиозными знаниями, что бы сравнить, местное православие, с религией моего мира. Общеизвестные, ключевые детали совпадали.

      Обдумав всё, я приняла ситуацию, как есть. Моего мнения ни кто спрашивал, когда направил в средневековье, но умирать я не хочу. Дашу жалко, но не моя вина и не мой выбор привёл к такому итогу, теперь есть только одна Даша – это