Записки юриста с окраины. Анатолий Зиновьевич Курбатов

останавливалась, поджидая этого городского хлыща в туфлях и костюме. Криминалистический портфель у него уже давно забрал один из крепышей-лесорубов, вероятно, из сострадания к соплеменнику (они с Лоци иногда переговаривались по-мадьярски), но это мало помогало. Наконец крутой подъем закончился. Втроем они минут пятнадцать наблюдают сверху за бедным Лоци и подталкивающими его лесорубами. Отсюда, со скалистого выступа, открываются сказочные пейзажи притихших перед скорой зимой гор. Деревья внизу еще не сбросили свои золотые наряды, а вверх теперь пошли замершие (ветра нет) и освещенные по верхушкам еще теплым солнцем сорокаметровые красавицы смэрэки[41]. В ельнике же, несмотря на солнечный день, как-будто сумерки. Далеко внизу видно деревню, прорезанную тонкой голубой линией реки. Воздух насыщен прогретой хвоей. Лепота! Приходится делать привал. Лоци едва живой. Его костюм испачкан глиной.

      «Цэ тоби не дивок клэиты за рюмкою кавы!»[42] – не удержался Сюткин, чтоб не подначить любвеобильного криминалиста. Тот молча сопит. Огрызнуться у него нет сил.

      Коротков, покуривая, любуется горным пейзажем. Николай Иванович, сбросив рюкзак, отошел с лесорубами и что-то сбивает с деревьев длинным шестом.

      Отдохнув, двинулись по едва пробитой через ельник дороге. Здесь темно и сыро. Николай Иванович показал Короткову место трапезы лисички. У куста аккуратно, как вокруг тарелочки, разложены перышки куропатки. И ни одной косточки. Славно позавтракала рыжая! Немного дальше, свой в этом темном лесу, следователь милиции обнаружил цепочку следов медведя. Перспектива встретить косолапого в этой темени как-то никого не радует. Дальше все идут кучно, стараясь быть ближе к следователю, у которого на поясе охотничий нож и непустая кобура. Чем выше, тем ниже деревья. «Наше путешествие, – прикидывает Коротков, – просто наглядный урок географии: проходим все климатические зоны. Вот только до снежной тундры не дойдем – Карпаты горы невысокие». Лес становится светлей, деревья – меньше, пока не переходят в кустарник. А вот и разлив трав – полонына.

      «Если бы не продолжающийся подъем, то можно было бы представить себя дома, в Приазовье, – думает Коротков, – вот только травы пока еще не осенние, зеленые. И небо другое. Дома небо огромное, высокое, просторное, а здесь его почти нет. Мы в небо почти заходим, потому как облака уже рядом, а некоторые вон плывут внизу, закрывая вид на село и реку».

      Почти у пологой вершины, в ложбине, расположен табор пастухов, уже оставленный ими до следующего лета. Между загородами для скота без какого-либо порядка расположены колыбы и более ветхие хозяйственные шопы[43]. На дверях строений здоровенные замки. Пусто. Между постройками посвистывает усиливающийся ветер. Коротков, зябко поеживаясь, застегнул курточку. Николай Иванович внимательно всматривается в небо, словно желая там что-то найти. Сюткин развернул план-схему, составленную со слов пастухов, но следователь

41

Смэрэка (укр.) – карпатская ель.

42

Цэ тоби нэ дивок клэиты за рюмкою кавы! (укр.) – Это тебе не девок клеить за рюмкой кофе.

43

Шопа (русин.) – сарай для скота.